Визионер

– Нет. Правда, в нём есть одно исключение, force majeure[58]. Дочь всегда может рассчитывать на мою помощь в случае смертельной опасности. И тогда, поверьте, меня не остановят никакие границы, связи и деньги.

Нечаев перекинул ногу на ногу, вновь приоткрыв край кожаной портупеи. Под ледяным взглядом гостя Митя внутренне поёжился. Такого точно ничто не остановит. Этот пойдёт по головам и перевернёт землю, если понадобится.

– Но ведь сейчас ей не угрожает серьёзная опасность? – улыбнулся Алексей Кириллович, и от этой улыбки вдруг захотелось оказаться как можно дальше.

– Нет. Всего лишь недолгое пребывание в казённом учреждении.

– Вот и славно. Я могу с ней поговорить?

– Разумеется. Пойдёмте, я вас провожу. Она не в арестантской, в отдельном кабинете. Женское отделение в другом квартале, её пока не перевезли.

В коридоре за спиной Нечаева вдруг образовалась тень в виде невзрачного человека с большим саквояжем. Купец перехватил недоумённый взгляд сыщика:

– Кое-какие вещи для Полечки привёз.

– Я не буду их досматривать, если пообещаете, что там нет ничего противозаконного.

– Слово Нечаева. Я знаю, что нужно девушке в заточении. Книги, одежда, дамские штучки, кое-что из еды. Напильника в буханке там нет.

– Тогда, если вас не затруднит, заберите у неё револьвер. Мы барышень не обыскиваем, но в женском отделении его всё равно изымут.

Дежурящий снаружи Горбунов открыл дверь. Нечаев понимающе рассмеялся и скрылся внутри. И вернулся уже через пару минут, исподволь качнув полой плаща с потяжелевшим карманом. Митя признательно кивнул.

– Всего доброго, господа!

Необычный купец развернулся и стремительно ушёл.

– Интересный человек… – задумчиво протянул Дмитрий.

– Интересный? Эк ты подсластил пилюлю! – фыркнул Семён. – От него московские коммерсанты уже белугой воют.

– Почему? – озадачился Митя.

– Через него ж вся торговля с Америкой идёт. Считай, главный посредник на их товары – от кофия до станков. А дела ведёт так, что хоть стреляйся. Подарков не дарит и сам не берёт, в баню на беседы не ходит, все разговоры – только на службе и только по сути. А ещё поблажек для «своих» не даёт и сомнительных сделок избегает.

– То есть просто честно ведёт дела?

– Ну как с таким работать? – простодушно продолжал Семён. – Вот они и воют, а деваться некуда. А вскорости им вовсе тяжко придётся. Его ж губернским заместителем министра по торговле назначили. На днях объявят, но кулуарно уже решено. Был купец, а будет государственный человек, боярин…

– Что ты сказал? – вдруг вскинулся Митя от последнего слова.

– Боярин, говорю. Ну, как раньше, при царях…

– Твою ж налево! – выругался сыщик и зажмурился.

Перед глазами вдруг ясно появилась октябрьская репродукция из календаря – «Боярышня» Маковского. А он всё пытался понять, кого она так напоминает? Пересмотрел не по одному разу карточки всех девушек из списка Вишневского – некоторые были отдалённо похожи, но не так чтобы… А тут – убрать кокошник, щёки сделать чуть меньше, переодеть… И вот она! Нечаевой в списке не было. Не могло быть ещё три недели назад. Но теперь-то! И в театре она тоже находилась. Если даже не брать во внимание бред старушки Зубатовой, всё сходится.

– Митя? – Горбунов озабоченно потряс его за плечо. – Ты чего задумался?

– Сейчас. – Сыщик открыл глаза и потёр лицо ладонями. – Кажется, понял кое-что. Пойдём.

Он постучал в дверь «темницы» и, выждав несколько секунд, вошёл. Модель «боярышни», уже переодетая в лётный комбинезон, сидела за столом и листала книгу. «Справочник авиатора», – прочёл Дмитрий на обложке. Сценическое платье и плащ небрежно свисали со спинки стула.

Полина подняла голову. Глаза у неё были ясные, синие и чуть утомлённые – как на той самой картине. «Я не ошибся, – подумал Митя. – Не ошибся. Не в этот раз». Вслух же поинтересовался:

– Не хотите позвонить адвокату?

– Нет. Сама справлюсь.

Полина выглядела очень спокойной. Интересно, что сказал ей отец? От прежней яростной тигрицы в театре не осталось и следа. В кабинете сидела обычная барышня. Впрочем, не совсем обычная. Гордая. Сильная. Немного уставшая. Такая не будет рыдать, давить на жалость и падать в обморок, а примет любое испытание с достоинством.

Митя вдруг почувствовал к ней какое-то уважение. И это было странно, потому что до сих пор впечатления от Нечаевой-младшей варьировались от недоумения до досады. Что кривить душой, как лучшую Сонину подругу, временами он её просто терпел.

Теперь перед ним сидела предполагаемая новая жертва. Не факт. Просто догадка. Интуиция. Что же делать с Полиной? Можно догнать Нечаева и сказать, что произошёл тот самый force majeure, что его дочь в смертельной опасности – и пусть сам разбирается. Этот разберётся. Может, даже и душегуба поймает по горячим следам. И притопит в Москве-реке без суда и следствия. Нет, не вариант. Думай, думай, Самарин…

– Дмитрий Александрович! – В дверях возник знакомый стажёр Валерьянов. – Автомобиль для перевозки барышни готов. Разрешите сопроводить?

– Погоди. Зайди-ка, Валерьянов.