Вкус Парижа [Литрес]

– Убедился, что у вас больше врагов, чем надо человеку, желающему дожить до глубокой старости.

– Ещё бы, – согласился он с ноткой хвастовства. – Я мешал им продавать фальшивки. Серро всучил подделку Эмилю-Морису Эрмесу. Может, месье Эрмес и разбирается в сёдлах, но в антиквариате он сечёт не больше мерина! А Годар, я вам уже говорил, не простил мне двух фальшивых ployants. Это такие складные табуреты, которыми он с благословения Люпона украсил Зеркальную галерею! Якобы табуреты принадлежали Марии Луизе Елизавете Французской, старшей дочери Людовика XV. Он пригрозил мне судом, но я всё ещё жду повестку.

Я прервал перечисление его геройств:

– У меня для вас отличные новости по поводу кровати для шаха.

– Какие?

– Я убедил посла потребовать её проверки экспертами и аттестата о подлинности. В случае сомнений он отменит сделку.

– Чего же здесь хорошего? Разве вы не видели, чего стоят все эти эксперты и их заключения?

– В таком случае очень удачно, что господин посол согласился, чтобы именно вы засвидетельствовали аутентичность кровати для шаха.

– Я? Я ничего свидетельствовать не собираюсь, – заявил он, нервно затягивая своё кашне с такой силой, что меня охватило беспокойство за его дыхание. – Вы обещали мне сорвать эту сделку.

– Как я могу сорвать её? Только вы можете это сделать, если обнаружите, что кровать поддельная.

– Нет, нет, не я. Сами придумайте что-нибудь. Я помогаю вам только с этим условием.

Каким-то удивительным образом этот похожий на нелепого аиста чудак умудрялся одновременно быть и жалким, и упрямым. Он взбесил меня.

– Честно говоря, Додиньи, вашей помощи не хватило бы на отказ от раскладушки, не только от королевского ложа. Договор был, что вы поможете мне в расследовании убийства Люпона, а до сих пор, похоже, только я трачу время на расследование ваших антикварных дрязг.

– Это необходимый этап, – заявил он нахально. – Как только мы докажем, что они жульничали, у них появится мотив и за них возьмётся полиция. Что вы узнали?

– Все полагают, что это вы стреляли в Пер-Лашеза в качестве последнего аргумента вашей правоты.

– Естественно. А сами они могут доказать свою невиновность?

– Кремье намекнул, что в тот вечер был у любовницы, у остальных алиби нет.

Додиньи скривился:

– Какая ещё любовница? Кремье вообще женщинами не интересуется. Я не стал бы выдавать его тайны, но раз он пытается обвинить меня в убийстве, то пошёл он к чёрту!

– В общем, вас там не любят. Вы допекли даже Мийо, которого проделки Люпона только радовали и восхищали!

Додиньи вздохнул:

– Мийо – тварь неблагодарная! Он мне спасибо должен сказать! Герцог Вестерботтенский, кронпринц Швеции, собирался преподнести в дар Лувру два fauteuils Жоржа Жакоба, это такие кресла без подлокотников.

– Ага, – почему-то я сразу догадался, что подкосило щедрые намерения кронпринца. – Вы, разумеется, сумели вовремя спасти национальную сокровищницу от сомнительных деревяшек?

– Если бы вы понимали в этом столько, сколько понимаю я, вы бы их тоже забраковали! – ответил он с искренним возмущением. – Я сделал лично Мийо и всей Франции огромное одолжение. Даже он не спорил.

– Скажите, – в последний момент я выдернул Додиньи из-под колёс фиакра, – вам вообще случалось обнаружить в чужих галереях и коллекциях подлинную вещь? Или везде выставлены сплошь одни подлоги неутомимого Люпона?

– Напрасно вы надо мной смеётесь. Вы заметили, что во всех своих экспертизах они опираются друг на друга и удостоверяют мнение друг друга?

– Но при этом их поддерживают все остальные антиквары Франции.

– Только потому, что против четверых самых знаменитых коносьеров Парижа не очень-то и попрёшь!

Его одержимость крестовым походом против антикварного истеблишмента начала казаться мне ещё одним веским доводом в пользу вины самого Додиньи.

– Хорошо, допустим, подделывали они эти патримуаны. Мне-то какое дело? Я ищу убийцу Люпона!

– Вы ищете его только там, где вам удобно! Я боролся с ним открыто. Что я мог выиграть на его смерти? Ничего, кроме неприятностей! Но если Мийо прав, и Пер-Лашез намеревался обнародовать свои проделки, у его сообщников был серьёзнейший мотив. Не в суд же им было на него подавать. И ни у одного из каналий не нашлось алиби.

– Если они действительно были сообщниками.

– Даже не сомневайтесь. На каждой находке Люпона росчерк Мишони. Поезжайте, поговорите с ним, увидите, что это за тип. Настоящий мужлан. Если он что-то не поделил с Пер-Лашезом, я бы не дал за жизнь гения даже су.

Меня тревожило исчезновение из галереи Елены и Дмитрия, я собирался вернуться домой и убедиться, что жена там.

– Давайте оставим Мишони на другой раз.

Додиньи взвился, как кобра из корзины:

– Ни в коем случае! Надо поймать его прямо сейчас, срочно, до того как Серро успеет предупредить его на ваш счёт.

– Но почему я?

– А кто же ещё? – поразился рьяный борец с подделками. – Кому надо спасать жену – мне или вам? К тому же я боюсь. Давайте, это последний шаг, мы их уже почти уличили, – заявил он с апломбом победных реляций в начале затяжной войны.