Вкус Парижа [Литрес]

Появился Мишони. Сегодня мастер припарадился в синий костюм в широкую белую полоску. Несмотря на бутоньерку и сдвинутое на макушку канотье, он по-прежнему выглядел принарядившимся крестьянином. Он столь энергично потряс мою руку, что я заволновался, смогу ли в будущем оперировать ею. На мою жену столяр поглядел с тем же удовольствием, с каким вчера любовался бутылью выдержанного кальвадоса. Елене, похоже, это нисколько не мешало.

Она кокетливо спросила:

– Месье Мишони, а вы могли бы сделать такой секретер?

Он горделиво фыркнул в усы. Серро ответил вместо него:

– Дидье может всё, но повторить такое – это многие годы труда. Эбен начал свою работу над оригинальным секретером в 1760 году, а через три года скончался, так и не успев завершить свой труд. Его шедевр уже в 1769 году закончил немецкий мастер Ризенер.

– Тут дело не в одной работе. Тут ещё и материалов на немереные деньги, – добавил Мишони, лаская лапищей скульптурные фигурки. – Красное дерево, сандал, серебро, позолота, перламутр, черепаховые пластины… Недаром Людовик за свой секретер миллион франков отвалил. Мадам, снимите перчатку, я покажу вам, на какой выступ нажать, чтобы открылось тайное отделение.

Цапнул по-хозяйски Еленину ладонь и потянул куда-то внутрь секретера. Видимо, тайное отделение открылось, потому что Елена восхищённо ахнула.

Годар тоже наглаживал завитки резьбы, словно бедро любимой:

– Подобные предметы их хозяева любили не меньше, чем собственных детей. Виктор Гюго, например, наотрез отказывался сменить свой письменный стол.

– Но этот секретер – только копия? – уточнила Елена.

– Что с того? – возмутился Мишони. – Это вам не стекляшка вместо бриллианта, это точно такой же бриллиант, как оригинал. Это музейная вещь! Чтобы смастерить такую копию, нужно быть таким же отличным мастером, да и денег потратить никак не меньше.

Елена склонилась над бюро:

– А я вижу в оригинале незаменимую мистику. У меня захватывает дыхание, когда я представляю, что эту крышку до меня поднимала сама мадам де Помпадур, а этого ящичка касалась Мария-Антуанетта!

– О! Мадам, у вас душа настоящего коллекционера! – угодливо воскликнул Серро. – Взгляните на этот le fauteuil, – ухватил мою жену под руку и поволок к одинокому голубому экспонату в середине зала. – Это кресло было сделано в 1769 году знаменитым краснодеревщиком Луи Деланнуа для частных покоев мадам Дюбарри, любовницы Людовика XV. Стареющий монарх позволил своей аманте сидеть на этом le fauteuil во время заседаний его совета министров.

Все с уважением уставились на стул, хранивший отпечаток зада бывшей парижской проститутки, выбившейся в королевские фаворитки.

Сопровождая свои слова плавными жестами, втесался неизменный Годар:

– Этот лот из наследия покойного Люпона. Ив-Рене даже своё ателье назвал Galerie le Fauteuil в честь кресел этого типа. Он видел явную связь между этим видом мебели и придворным обществом времён Людовика XV. Именно в царствие этого монарха изобрели особую новую манеру усаживаться на le fauteuil для светской беседы. Ножки этих кресел изящно изогнуты, сиденье опущено ниже к полу, а подлокотники отведены в стороны, чтобы уместились дамские фижмы.

Сюрприз Додиньи наверняка будет связан именно с этим экспонатом. Но присутствующие сделают всё, чтобы помешать ему, а Куракин и Попов задерживались. И Валюбер не явился.

– Месье Люпон считал, что les fauteuils чрезвычайно эротичны, – Серро склонился к уху моей жены, попыхивая ей в лицо вонючей гаваной. – Взгляните, мадам, насколько их форма напоминает женскую фигуру: спинка кресла изогнута и сужается к сиденью, как женский торс к талии, а само сиденье пышно и роскошно, подобно… э… – он запнулся, продолжая масляным взором рассматривать Елену.

Она манерно улыбалась кончиками губ, и эта улыбочка раздражала меня даже больше, чем назойливое внимание Серро.

Мишони перехватил инициативу ухаживания, изобразив руками песочные часы:

– Пышно и роскошно, как хорошая задница! О-ля-ля, эти кресла! Наш Ив-Рене знал толк и в них, и в женщинах!

Однако Серро не уступил мою жену вульгарному столяру:

– Перед вами исключительный пример простого, но красивого дизайна. С его ножками-флейтами, со спинкой в виде овального медальона, этот le fauteuil – прекрасный пример перехода от стиля Людовика XV к стилю Людовика XVI.

Елена старательно делала заинтересованный вид, хотя не могла бы отличить друг от друга даже самих Людовиков. Я отошёл к комоду, который инспектировал Эмиль Кремье. Все присутствующие заворожённо любовались блеском дерева и гладили изгибы резьбы. Я впервые видел коллекционеров, полностью захваченных страстью к раритетам. Инкрустации и позолоченные панели они рассматривали с обожанием матери, любующейся новорождённым.

Серро подкатил ко мне:

– Доктор, шейх Халид аль-Сауд рассказал мне о вашем визите. Вы помогаете крестовому походу чокнутого Додиньи против всех авторитетов и специалистов?

Все обернулись и уставились на меня, как стая упырей на забредшего на кладбище.