Вкус Парижа [Литрес]

По счастью, подошёл официант с шампанским. Я взял с подноса фужер, намереваясь передать его жене, но не успел. Серро опередил меня, всучив ей другой бокал.

У меня не было причин отчитываться перед галерейщиком:

– Вряд ли я способен помочь месье Додиньи. Я совершенный профан в старинной мебели.

– Однако, несмотря на это, вы всё-таки взяли на себя труд приобретать антикварную мебель для шаха, не так ли?

– Собственно, мебель приискивает посольство, но я позволил себе воспользоваться нашим случайным знакомством и вашим мнением о мастерстве месье Мишони.

– Почему-то я полагаю, что наше знакомство не было случайным. Почему-то мне кажется, что вы по наводке Додиньи пытались уличить нас в чём-то непрофессиональном.

Мишони внимательно прислушивался, а при последних словах Серро насупился и грозно взъерошил свои табачно-пегие усищи.

Серро начал меня злить, но я заставил себя сохранить непринуждённый тон:

– Господа, я с самого начала был заинтересован только в одном: доказать полную непричастность моей жены к трагической гибели вашего коллеги. Этому, как вы догадываетесь, изрядно помогла бы поимка настоящего убийцы. Поскольку месье Люпон был антикваром, представлялось разумным познакомиться с его ближайшим профессиональным окружением, и тот факт, что иранское посольство действительно ищет мебель для шахского дворца в Тегеране, явился удачным совпадением. А ещё я хотел узнать побольше о самом месье Додиньи.

– Так к какому выводу вы пришли? Кто застрелил Люпона? Мы или Додиньи?

Мне надоел этот допрос:

– С вашего разрешения, своими соображениями я поделюсь со следствием.

Тут по залу прошло волнение. Все головы повернулись к входным дверям. Я воспользовался моментом, чтобы вместе с Еленой затеряться в толпе. В проёме возникла странная пара: нелепая, долговязая и сутулая мужская фигура и невысокая, тонкая женщина с кубистической причёской Клеопатры.

Марго была в спортивном тёмно-синем брючном костюме-тройке и ослепительно-белой блузе, под мышкой она держала небольшую сумочку. Мадемуазель Креспен скользнула по Елене невидящим взглядом, зато мне широко улыбнулась и приветственно помахала рукой в короткой шофёрской перчатке. Я в ответ слегка склонил голову и сразу почувствовал, как одеревенела рука Елены на моём локте.

Отведя жену к окну, я прошептал:

– Неужели ты не понимаешь, что она делает это специально? А твоя реакция позволяет ей торжествовать.

Елена промолчала, но я не сомневался, что счёт за благоволение Марго она мне ещё предъявит.

Марсель Додиньи являлся полной противоположностью своей щеголеватой и собранной спутнице. Он и раньше походил на клошара, ночующего на мусорной свалке, а сейчас выглядел так, будто вырвался из волчьей стаи: серый пиджак перекосился на сторону, из расстёгнутого ворота рубахи торчал острый кадык, вместо галстука на шее болтался тонкий жёлтый жгут. Перекрученные штанины ложились гармошкой на несуразно огромные, пыльные башмаки. Тонкие пальцы Марселя то беспокойно ныряли в карманы, то нервно одёргивали полы сюртука.

Марго отошла в угол. Никто с ней не поздоровался. Антиквары с кислыми физиономиями поспешно ретировались к окну, выстраивая живую стену вокруг Одри Люпон.

– Трудно поверить, что этот эксцентрик мог в кого-либо попасть, – прошептала Елена.

– Выстрел был сделан почти в упор, – вступился я за Додиньи.

Тот как раз заметил меня, обрадованно засверкал окулярами и двинулся к нам неровными зигзагами. Оказавшиеся на его пути поспешно расступались, замешкался лишь официант с последним бокалом шампанского. Додиньи едва не опрокинул и поднос, и официанта, но каким-то чудом всё же удержался на ногах, даже ухватил бокал и благополучно добрёл до нас, не расплескав напитка.

Публика столпилась вокруг, с интересом ожидая дальнейших чудачеств. Додиньи многозначительно подмигнул мне и склонился к руке Елены:

– Вы стали ещё прекрасней, мадам.

Елена спросила:

– Разве мы уже встречались, месье Додиньи?

Тот прижал палец к губам, прикрыл глаза и принял важный вид человека, хранящего чужую тайну.

Я кивнул на Марго в углу:

– Неожиданная у вас спутница.

Додиньи оглянулся:

– Кто? А, мадемуазель Креспен. Мы столкнулись у входа. В жизни она гораздо привлекательней, чем на газетных снимках, не так ли? Она предложила мне своё содействие в разоблачении махинаций Пер-Лашеза. Очень благородно с её стороны.

Марго стояла в углу одна, как зачумлённая. Благородная готовность нагадить вдове явно не принесла ей популярности среди антикваров.

В этот момент в дверях появились два русских коллекционера – князь Куракин и Александр Александрович Попов. Следом в зал вошёл инспектор Валюбер с двумя сержантами, и я выдохнул с облегчением. Присутствие сержантов позволяло надеяться, что в намерения полиции входил арест.

Додиньи тоже заметил ажанов, но продолжал вертеть ушастой башкой во все стороны и диковато улыбаться. Наконец поставил бокал на подоконник, потёр руки:

– Ну что, настало время раскрыть карты? Точнее, перевернуть стулья?

Выудил из кармана белые хлопчатобумажные перчатки, театральным жестом натянул их и двинулся к стоявшему посреди зала голубому креслу.