Вкус Парижа [Литрес]

Итак, пистолет убийца подкинул после того, как я скинул пиджак, иначе я заметил бы вес оружия. Всё-таки в браунинге полкило весу. А скинул я пиджак, только когда Додиньи уже катался по полу. В этом состоянии он точно ничего не мог подкинуть, и весьма сомнительно, чтобы он доверился Марго. Они до вчерашнего дня даже не были лично знакомы. И другого близкого друга среди присутствующих у Додиньи не имелось. А кто ещё, кроме убийцы, стал бы подбрасывать улику? Неужели убийца всё же не он? А кто?

Поезд пулей из дула вылетел на станцию «Шатле». Я очнулся, выскочил на перрон, людской поток подхватил и вынес наружу. Ослеплённый солнцем, миновал цветочный рынок, пошёл вдоль мрачных, почерневших от выхлопных газов больничных стен с зарешеченными окнами. По всему Сите играли оркестры, лоточники продавали сувениры, цветы и мороженое, народ толпился в очередях. Площадь Парви перед Нотр-Дамом напоминала Большой базар в Тегеране. Я свернул под арку огромных больничных дверей, нырнул в сырую прохладу и мглу средневековых каменных палат.

Жёлтая восковая фигурка Додиньи валялась на сбитых белых простынях. Впавшие щетинистые щёки отливали синевой, развесистые хрящеватые уши придавали больному сходство с летучей мышью. Костлявыми, узловатыми пальцами с чёрным пухом на фалангах выздоравливающий перебирал кипу свежих газет. Мелькали заголовки: «Преступление в мире антиквариата!», «Кто отравил эксперта старинной мебели?», «Тайны антикварных подделок», «Кому угрожал антиквар?».

Судя по передовицам, умирающий уже со вчера, едва оклемавшись, с пафосом Эмиля Золя обвинял «шайку прохиндеев» в попытке отравления и в фальсификациях национальных шедевров. Правдоискатель, которого так долго никто не хотел слышать, стал знаменит в одночасье.

При помощи Мартины я провёл основательный осмотр пациента. Пульс был ровным, температура упала, артериальное давление тоже нормализировалось, слизистые оболочки восстановились, длинные ногти потеряли страшный синеватый ободок. Додиньи повезло: отравление прошло почти без потерь. По счастью, доза белладонны оказалась не смертельной.

Я прослушивал его сердце, когда появился инспектор Валюбер. Не снимая вечного котелка, инспектор устроился на стуле напротив кровати со своим блокнотом, закинув ногу на ногу.

– Доктор, попрошу вас тоже остаться, вы ведь присутствовали при вчерашнем событии. У меня будут и к вам вопросы.

Я передал обход прочих больных нашему постоянному безотказному ангелу-хранителю Серову, сам присел на подоконник.

Валюбер разложил на коленях вечный блокнотик, выудил из-за уха карандаш:

– Месье Додиньи, вы подозреваете кого-то в своём отравлении?

Больной ткнул в газеты, словно там Серро со товарищи опубликовали свои признания:

– Конечно! Это дело рук приспешников Пер-Лашеза!

– Интересно. А почему вы так уверены?

– Потому что мы с доктором Ворони́н были близки к их разоблачению.

Инспектор перебил его:

– Простите, а при чём тут доктор Ворони́н? Он-то с какой стати принял в этом такое горячее участие?

Я вмешался:

– Чтобы доказать невиновность моей жены. Месье Додиньи хотел получить доказательства подделки артефактов. Я взялся ему помогать, поскольку эти их общие с Люпоном махинации могли быть мотивом для убийства.

– Но вы не специалист и не авторитет. Как вы могли разоблачить их?

– Я послужил наживкой. Сказал, что хочу приобрести для персидского шаха королевское ложе и трон.

– И как?

– Серро сразу предложил подлинное ложе одного из французских монархов, а Дидье Мишони согласился создать копию трона Людовика и уверил, что Серро засвидетельствует подлинность этой подделки.

– А отравили почему-то не вас, доктор, а месье Додиньи, – с укором отметил Валюбер.

– Кому нужен какой-то лекарь? – с возмущением дёрнулся больной. – Вся эта шайка боится только меня!

Инспектор поправил черепаховую оправу. Казалось, стёкла его очков нарочно были такими толстыми и тусклыми, чтобы надёжнее прятать и без того затенённые вечным котелком глаза.

– Месье Додиньи, я вовсе не уверен, что вас отравили коллеги Люпона.

Додиньи возмутился:

– А кто же, если не они? Что им стоило убить меня? Они уже убили Пер-Лашеза, а меня они боятся ещё больше! Почуяли, что я близок к их разоблачению!

– Ммм… Это стройная теория, но обнаруженные следствием улики ей противоречат. У меня имеется предположение, кто убил Люпона и кто отравил вас, но я не вижу связи между этими двумя преступлениями, а мне трудно поверить, что её нет. Надеюсь, вы поможете мне разобраться. Начнём с убийства Люпона. В его «Галерее Кресло» нашли адресованную ему угрожающую записку. Графологическая экспертиза подтвердила, что почерк совпадает с вашим.

Додиньи замигал, затеребил перстень на мизинце:

– Ну и что? Разве я отнекивался? Да, я угрожал Пер-Лашезу, но не пистолетом, а разоблачением!

– Тээк, тээк… – Валюбер проставил в своих писульках очередную закорючку. – Вдобавок принц Халид аль-Сауд переправил в Сюрте другое ваше письмо, в котором вы заявляете, что обязаны положить конец действиям месье Люпона.

– Я выражался фигуративно, – еле слышно просипел больной.

Валюбер закинул ногу за ногу: