Вкус Парижа [Литрес]

– Далее, недалеко от места убийства Люпона доктор Ворони́н нашёл вашу пуговицу с клоком ткани.

– С чего вы взяли, что это была моя пуговица?

Валюбер покачал заношенным ботинком:

– Пиджак из того же материала горчичного цвета в клетку принца Эдуарда с точно такими же пуговицами был обнаружен в мусорном баке неподалёку от вашего дома. Все, кого мы опрашивали, помнили вас в этом пиджаке.

– Это очень модная расцветка, да и пиджак расхожий, – пролепетал допрашиваемый.

– На месте третьей пуговицы оказалась рваная дыра. Вырванный клок к ней точно подошёл.

Додиньи только дёрнул кадыком.

– Далее. Наутро после убийства вас видели на углу у ресторана «Ля Тур д’Аржан». Гарсон из соседнего кафе опознал вас. Вы что-то усердно разыскивали на тротуаре. Уж не потерянную ли накануне пуговицу?

– Ну и что? Доктор Ворони́н, если я правильно понял, тем же утром там тоже шнырял! Это почему-то не делает его виноватым! Почему бы вам не проверить, может, это доктор откопал мой пиджак в мусоре, отодрал пуговицу и заявил, что нашёл её на месте преступления! – Он петушино взвизгнул: – Я имел полное право выкинуть это изношенное тряпьё. Это не делает меня убийцей!

– Но зачем доктору Ворони́н было копаться в вашем мусоре и срывать пуговицу с вашего пиджака?

– Как зачем? Затем, зачем он вообще полез в это дело – чтобы оправдать свою жену.

Я вспылил:

– Чёрт бы вас драл, Додиньи! Я нашёл этот клок на рассвете после убийства, я тогда понятия не имел о том, какой пиджак вы носите. Я и о вас-то до тех пор только мельком слышал.

Валюбер почесал переносицу:

– Доктор, попрошу вас не мешать допросу. У меня к вам ещё будут вопросы. Месье Додиньи, это не всё. Мы получили ордер на обыск в вашей квартире…

Додиньи подскочил на кровати так резко, что часть газет слетела на пол:

– Вы обыскали мою квартиру?

– У нас не было выхода. Вы корчились в агонии, нам пришлось срочно искать любые ключи и к убийству Люпона, и к вашему отравлению.

Додиньи только икнул. Инспектор поиграл карандашом:

– В кухне висела застиранная рубаха. При проверке перекисью водорода на груди были обнаружены следы крови.

– Ну и что? – просипел Додиньи, с треском ломая пальцы. – Я что, не мог порезаться?

– Конечно, могли. Вы порезались? Доктор, вы обнаружили на теле пациента следы пореза? Месье, последние достижения науки позволяют нам проверить, была ли это ваша кровь или кровь Люпона.

Подавленный больной только молча терзал одеяло. Меня же сообщение об окровавленной рубахе смутило. Я уже почти поверил, что подкинутый мне браунинг оправдывал Додиньи, но кровь покойного свидетельствовала громче.

Валюбер заложил карандаш за ухо, словно показывая, что расследование закончено, и нанёс завершающий coup de grâce6:

– Кстати, месье Додиньи, напомните мне, где вы были в тот вечер?

Додиньи бросил на меня затравленный взгляд, после некоторого раздумья выдавил из себя:

– Дома.

– Это не то, что вы заявили при первом допросе. Тогда вы уверяли, что были на балетной премьере.

– Я ошибся, я потом вспомнил, что был дома, – робко уточнил подследственный.

Инспектор с сожалением цокнул языком:

– Увы, дома вас тоже не было.

– Почему вы так думаете? – вяло поинтересовался Додиньи, переходя от хруста суставами к выгрызанию заусениц.

– Потому что Антуан Бартель звонил вам вскоре после убийства, в половине двенадцатого, хотел получить вашу реакцию на гибель вашего оппонента, но вы на его звонок не ответили.

– Я спал, – пискнул Додиньи.

Валюбер медленно соединил перед собой кончики пальцев, словно сводя все улики в обвинение:

– Ага. А к половине второго, видимо, уже проспались, потому что тогда он до вас всё же дозвонился. Позвольте мне подытожить: у вас был мотив, была возможность, на месте преступления остались следы вашего пребывания, а в качестве алиби вы припасли неубедительное враньё.

– Ну и что? – с искренним возмущением спросил Додиньи.

– Это ваша единственная линия защиты?

Подозреваемый подумал, нахохлившись, и решительно заявил:

– Я не убивал.

– М-м-м… Тогда кто же? – инспектор вопросительно склонил голову набок.

Додиньи вжался в подушку, бросил на меня затравленный взгляд:

– Его жена.

Я привстал с подоконника:

– Простите?..

Он понурил голову:

– Да. Извините, доктор. Я не хотел говорить, это бы запутало меня самого. Но сдаётся, я уже и так запутан. Доктор Ворони́н, Пер-Лашеза застрелила ваша жена. Я сам это видел.

Кровь заложила мне уши. Как сквозь вату донёсся голос инспектора:

– А! Значит, вы признаётесь, что были на месте преступления?

– Не на месте преступления. Я был у ресторана, где тогда ещё не произошло никакого преступления. От Пьера Паризо, издателя, я знал, что Пер-Лашез отмечает выход своей книги в «Ля Тур д’Аржане». Я пытался убедить Паризо не издавать эту книгу, но, конечно, меня никто не послушал.

– И вы, разумеется, явились поздравить автора? – поинтересовался инспектор.

– Мне не давало покоя, что бесчестный махинатор, позорящий нашу профессию, продолжает быть её пророком и укрепляет свой авторитет, – Додиньи закрыл лицо руками, покачал головой. – Сам не знаю, что я собирался сделать.

– Например, застрелить его?