Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

Экскурс в область антропологии я осуществил своей работой «Троичная организация человеческого рода»[45], которая вышла в журнале «Глобус» в 1895 году. Я соединил в одной таблице 45 различных народов и выделил среди них 14 признаков, на основании которых проводилось сравнение. Мне удалось доказать родство между белой, желтой и черной человеческими расами через статистику. Эта работа возымела достаточную ценность благодаря новому подходу в исследовании, а не только тому, что основывалась на давно известных фактах.

В 1892 году наш дружеский круг обогатился благодаря переезду из Токио в Гамбург семьи Книппингов. Сам господин Книппинг был моряком, и после восьми лет морской карьеры он был принят на должность учителя в «Училище зарубежных наук»[46] в Токио. Как на борту, так и в училище он регулярно проводил метеорологические наблюдения. В 1876–1881 годах он был экзаменатором для капитанов и штурманов торгового флота Японии, а в 1881 году подал на рассмотрение правительству Японии план организации телеграфной службы штормовых предупреждений. До 1891 года он проработал научным руководителем этой службы и выполнял свою работу до тех пор, пока японцы не почувствовали себя уверенно в этой сфере и не взяли все в свои руки. Приехав в Гамбург, Книппинг сразу появился в морской обсерватории. Я знал его давно, и не только по его трудам в области метеорологии, – мы встречались в 1888 году во время его поездки в Европу. Теперь же наши семьи моментально сдружились, наши дети были примерно одинаковых возрастов. Мы устраивали литературные вечера, где старшие дети вместе с нами читали драмы по ролям, и все были просто в восторге.

В эти годы особое удовольствие я испытывал, наблюдая за развитием нашего старшего сына Отто. Я вспоминаю, что много раз произносил от чистого сердца фразу: «Этот мальчик для меня как луч солнца!» Он был настолько развит, что я мог с ним говорить практически на любую тему, и более того, между нами зародилась дружба, что мне несказанно нравилось. В Духов день[47] в 1894 году он почувствовал острую боль в животе – это было воспаление аппендицита. Однажды он уже жаловался на легкие боли, и уже тогда нужно было удалить этот поганый отросток, но врачи в то время решались на такую операцию только в экстренных случаях. Вечером 16 мая я предложил совещавшимся врачам провести операцию, но услышал ужасный ответ: «Уже слишком поздно!» Всю ночь на животе Отто был ледяной компресс. 17 мая наступила смерть.

Я был в совершенно невменяемом и немощном состоянии. Хальтерманн вызвался помочь со всеми необходимыми формальностями. 19 мая мы похоронили нашего мальчика на ярко цветущем кладбище в Ольсдорфе, местечке, которое до этого самого момента казалось мне чужим, а теперь со всеми этими цветущими кустарниками и деревьями оказало на мою горячую голову просто сказочное успокаивающее воздействие. Как же часто потом мы посещали это кладбище и восхищались его красотой! 20 мая в абсолютном неведении вернулись из похода на Гарц Вальдемар и Макс. Я встретил их на вокзале и как можно скорее привез их домой, чтобы уставшие мальчики выспались перед тем, как узнать об этом ужасе, что нам пришлось пережить.

Добрая Натали часто нас посещала в это лето и отыскала себе в Восточном Гольштейне между озерами один чудный безлюдный замок, куда мы на несколько недель приезжали к ней погостить. У этого замка был большой парк с очень красивыми экземплярами экзотических хвойных деревьев. Незадолго до смерти Отто я еще имел радость принимать гостем в Гамбурге моего старого друга Александра Брикнера. Два года спустя он тоже умер. Из России также приходили недобрые вести: у моих дорогих двоюродных сестер Вильберг умерла Ида, а Адель тяжело заболела. Мой племянник Макс Келлер был арестован в Петербурге и вовлечен в долгое и запутанное политическое судебное разбирательство, по завершении которого он был сослан в Сибирь.

Весной 1895 года из нескольких писем я узнал, что на пост директора Петербургской главной физической обсерватории выдвинута моя кандидатура. Задача построения обширной сети метеорологического наблюдения в Сибири и Центральной Азии была, конечно, чем-то завораживающим. Но из этого не вышло ничего серьезного, чему мне наверняка следует радоваться. Это было бы отличным достижением для среднего возраста, но печальным для перехода к почтенному.

В 1895 году Вальдемар и Макс окончили школу. Вальдемар имел склонность к торговому делу и поступил учеником в японский торговый дом Simon Evers & Co., а впоследствии стал прокуристом (поверенным) и совладельцем этого предприятия и скончался в 1928 году. Макс перешел из школы в реальную гимназию, чтобы сдать экзамен на аттестат зрелости и иметь возможность получить высшее образование. 22 декабря 1895 года появился на свет наш третий сын, которого мы назвали Алексис Петер Отто. Его развитие, а также успехи нашей маленькой певицы Эльзы давали нам силы и утешение все последующие годы.