Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века

Гладстон не раз говорил об усталости и желании освободиться от своего бремени. Данное обстоятельство вызывало беспокойство вигов. Лорд Хартингтон писал премьер-министру: «Я думаю, что руководство палатой общин в ее нынешнем состоянии невозможно для кого-либо, кроме Вас. Я не сомневаюсь, что ваша отставка приведет к скорому, если не немедленному, роспуску правительства». На это премьер-министр отвечал: «Нет никакого серьезного вопроса ни сейчас, ни в будущем, по которому виги и радикалы не смогли бы договориться»[202]. Однако на деле ситуация была совершенно иной.

Отсутствие конкретных достижений у либерального правительства между 1881–1883 гг. объясняется наличием его внутренних проблем. В атмосфере раскола и противостояний в кабинете было почти невозможно принимать политические решения. Неизбежной тенденцией стала следующая: лучше не принимать никаких решений, чем те, которые могут еще больше расколоть партию. Характер этой проблемы лучше всего иллюстрируют попытки кабинета в 1880 и 1882 гг. разработать законодательную программу для следующей сессии. В обоих случаях проводились многочисленные заседания, однако они показывали неэффективность правительства, поскольку ничего не было представлено. В итоге чувство разочарования выросло не только среди радикалов, но и среди умеренного большинства либералов. И те, и другие понимали потребность перемен: либо министерство начнет двигаться вперед, либо распадется.

Хотя само министерство почти не затрагивало тему реформирование избирательной системы до 1883 г., вопрос не оставался полностью «повисшим в воздухе». Сразу после выборов 1880 г. представители рабочего движения проявляли желание подтолкнуть тему к обсуждению. Им вторили и батраки, ставившие все более четкие политические цели. Одна из петиций начала 1880-х гг. выражает отчаяние рабочих: «Они (сельскохозяйственные рабочие. – Е.Н.) чувствуют, что с ними обращаются, как с изгоями, в их отечестве, и они вынуждены искать в других странах те конституционные права, в которых им отказано на родине»[203]. Недовольство правительством постепенно усиливалось и влияло на парламентариев радикалов. Для сохранения народной поддержки необходимы были решительные действия[204].

Мощь левого крыла внутри либерального правительства значительно возросла в конце 1882 г., когда либерал-радикал Дилк занял пост министра по делам местного самоуправления. С огромной трудностью Гладстону удалось преодолеть возражение королевы и добился его назначения[205]. Премьер-министр доказывал поспешность принятия еще одного радикала в кабинет необходимостью поддержания равновесия между левыми и правыми. Фактически эта перестановка сдвинула равновесие явно влево, поскольку Дилк имел более передовые взгляды по большинству вопросов. Хотя радикальное крыло все еще оставалось в численном меньшинстве в правительстве, оно постепенно набирало силу, чтобы бросить вызов вигам. В результате в законодательной сфере за 1883 г. было достигнуто немного, но лидеры радикалов оказались способны перехватить инициативу и, более того, подготовить почву для билля о правах в следующем году.

Готовясь к сессии 1883 г., правительство находилось в нерешительности. Смятение особенно остро чувствовалось в январе-феврале из-за состояния руководителя партии. Зимой 1883 г. Гладстон отправился на юг Франции восстановить здоровье, до того как было принято какое-либо решение по новой программе, и, по словам Дилка, «предполагали, что он уже не вернется в большую политику». Королева поспешила предложить Гладстону принять звание пэра и уйти в отставку[206]. Хотя Гладстон серьезно не рассматривал такой ход событий, он не стал рассеивать слухи о его грядущей отставке и поделился своими сомнениями по поводу будущего с Гренвиллем, которому он поручил руководство партией. «Великий старец» предупреждал, что не может взять на себя ответственность за такой важный законодательный проект, как расширение избирательных прав и объяснил: «Лично я очень хочу, чтобы он (билль. – Е.Н.)прошел, но я не чувствую в себе необходимой энергии, позволяющей мне охватить в моем нынешнем состоянии такую широкую и сложную тему. Прежде чем кабинет приступит к рассмотрению, мне необходимо, вероятно, уйти в отставку»[207].