Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века

Представляется любопытным чисто английский метод ведения пропаганды в виде отказа женщин уплачивать налоги. Вследствие того что в Англии уплата налогов неразрывно связывалась с правом представительства, те, кто вносили прямые налоги, те и пользовались избирательными правами. Поэтому суфражистки полагали, что так как они не обладают избирательными правами, то имеют полное право не уплачивать налоги. Каждый такой случай отказа влек за собой арест движимого имущества, соответствующего сумме требуемого взноса. Хозяйка обычно доводила дело до принудительной продажи арестованных вещей, чтобы факт сохранил за собой чистый характер насилия. Церемония ареста и продажи происходила обыкновенно в присутствии значительного числа лиц, особенно дам, созываемых заранее для участия в демонстрации. Такие случаи часто описывались и обсуждались в передовых статьях «Таймс»[323].

Дамы, не уплачивающие налоги с целью протеста против несправедливых законов, приобретали значительную популярность. Таким образом, они приобретали дополнительных сподвижниц. Суфражистки надеялись, что подобные методы – отказ уплаты налогов – могут подействовать на правительство и дать фактическую поддержку делу реформы. Российский журнал «Вестник Европы» приводит один интересный пример. Так, некая мисс Миллер каждый год торжественно отказывала сборщикам в платежах, после чего столь же торжественно арестовывалась, и из дома выносилась какая-либо мебель[324].

Таким образом, вопрос о женских избирательных правах представлялся актуальным для того времени. На 1884 г. приходился подъем суфражистского движения. Женщинам позволили сдавать экзамены на степень в Оксфорде. Однако достижения парламента в данной области были незначительными. В марте «Дейли Ньюс» писала, что тори могли бы ради собственной выгоды поднять вопрос об избирательном праве для женщин, в большинстве своем консервативно настроенных. Это послужило бы противовесом расширению электората[325].

По этой проблеме высказывались различные точки зрения. Хотя в нескольких случаях консерваторы вносили предложения о признании прав женщин в парламенте, в последние годы этот вопрос поднимали либерал-радикалы. По словам современников, прежде Гладстон хоть и не был энтузиастом в вопросе предоставления избирательных прав женщинам, он никогда не выражал сильного неодобрения, поэтому существовала надежда, что даже если он открыто не поддержит предложение, то не будет выступать против. Гладстон еще в 1867 г. заявлял, что ответственность за предоставление женщинам избирательных прав ложится на тех, кто считает женщин неспособными воспользоваться избирательным правом[326].

Конференция либералов в Лидсе в октябре 1883 г. показала, что включение женщин в избирательный корпус желают многие. Была принята резолюция в пользу женских избирательных прав. Однако речь шла не о частном законопроекте, а о билле, выдвинутом самим правительством, то есть имевшем все шансы на успех. Весной 1884 г. либерал Гросвенор составил список из 250 известных «друзей» равенства, а Вудалл собрал 76 подписей либералов под петицией, требующей поднять вопрос об избирательных правах женщин в палате общин, как это было в 1867 г.[327]

Сторонникам предоставления женщинам избирательного права казалось, что наступил подходящий момент. И в начале июня 1884 г. депутат Вудалл внес предложение распространить билль о правах на женщин, обладающих необходимым для этого цензом и занимающих в обществе самостоятельное положение, то есть незамужних и вдов. Скорее всего, Вудалл признавал, что его поправка носит лишь символический характер и нацелена лишь на то, чтобы продемонстрировать поддержку самого принципа политического равноправия[328].

Выдвигая свое предложение, 10 июня Вудалл заявил, что этот вопрос уже поднимался и декларация, подписанная 110 членами в начале предыдущей сессии (ни один билль об избирательных правах не будет считаться адекватным, если не будет ставиться вопрос об избирательных правах для женщин. – Е.Н.), станет напоминанием правительству о широком интересе общественности к данной проблеме. Резолюция была отклонена незначительным большинством в 16 голосов. Это служило доказательством тому, что при сравнении с большинством в 116 голосов, которое отклонило тот же вопрос на предыдущей сессии, вопрос о женских избирательных правах все больше интересовал общественность[329].