Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века

Таким образом, мы можем подытожить: несмотря на все усилия со стороны либералов (включая «подслащивание» иерархов англиканской церкви), палате лордов удалось отклонить билль о франшизе, представленный без перераспределения округов. В то же время каждая из сторон заявляла, что думает только о благе народа и одновременно громко обвиняла противников в провоцировании кризиса.

3.2. Межпартийная борьба за пределами Вестминстера

8 июля палата лордов приняла резолюцию, которая фактически отклоняла билль о расширении избирательных прав. Журнал «Контемпорари Ревю» резонно отметил: «страна вступила в политическую борьбу, которая обещает быть упорной по характеру и серьезной по результатам»[375]. Представляет интерес тот факт, как две противоборствующие стороны описывали позицию друг друга.

В начале конфликта либералы утверждали, что большинство консерваторов в палате лордов намерены противостоять предоставлению избирательных прав батракам в графствах. Тори ответили, что либеральное правительство вынуждает их принять несправедливый план перераспределения мест. Однако ни одно из этих обвинений не было правдивым. Конечно, никто не сомневался, что консервативные пэры испытывали восторг от предоставление избирательных прав сельскохозяйственным рабочим, однако они не пытались противостоять этому. Аргумент маркиза Солсбери был бесспорным: если бы лорды действительно желали и считали возможным сопротивляться расширению электората, они бы отклонили билль во втором чтении.

Вместе с этим, по мнению либералов, консерваторы выдвинули несправедливое и даже абсурдное утверждение, будто бы правительство замышляет манипулирование с английским электоратом, что оно планирует преобразовать избирательные округа таким образом, чтобы уменьшить политическое влияние своих противников до минимума по всей стране. По словам правительства, это «не только бездоказательное, но и невероятное обвинение»[376].

На следующий день после отклонения билля премьер-министр написал королеве Виктории письмо с просьбой как можно скорее закрыть эту сессию и начать осеннюю. Гладстон, не скрывая радости, заявил, что отказ лордов принять билль неизбежно вызовет волнения по всей стране[377]. В ответном письме Виктория дала согласие на предложение об осенней сессии, но выступила на стороне тори, поддержав их требование распустить парламент: «Мнение людей, конституционно выраженное на избирательных участках, намного ценнее, чем волнение, вызванное шумными демагогами»[378]. Несомненно, сказывалась и личная неприязнь королевы к Гладстону, ее стремление избавиться от ненавистного премьера и желание видеть у власти консерваторов во главе с Солсбери.

С другой стороны, королеву беспокоили яростные выступления либерал-радикалов, осбенно Дилка и Чемберлена, направленные против палаты лордов. Виктория припомнила Гладстону высказывания касающиеся законодательных действий пэров с 1832 г. По словам Виктории, чем больше радикалы будут обвинять и нападать на палату лордов, тем более решительными станут пэры. Более того, этот антагонизм может перерасти в самую опасную борьбу классов, и премьер-министр обязан напомнить об этом своим коллегам. Она предупреждала Гладстона, что если он хочет в ближайшее время добиться примирения с верхней палатой, угрозы и брань не должны исходить от членов правительства[379]. Избегая открытой конфронтации с королевой Гладстон смог добиться от либерал-радикалов заверений, что члены партии будут воздерживаться от внесения предложений о реформировании палаты лордов. Однако данные обещания вскоре были нарушены[380].

Радикалы начали массовую кампанию в поддержку реформы и за ограничение привилегий лордов, являвшихся, по их мнению, бастионом консерватизма. Требование утвердить законопроект сопровождалось обвинениями в адрес верхней палаты парламента. Вся кампания проходила под лозунгом «пэры против народа». По мнению радикалов, ни при каких условиях палату лордов нельзя было оправдывать в том, что она перечеркнула законное решение палаты общин. Данная точка зрения основывалась на возражении против наследственной палаты лордов. В ответ, как заметил один из пэров, они (пэры. – Е.Н.) «не могут не быть» наследственными законодателями, потому что по конституции это их право. И если доказывать, что они не имеют права отклонять решения палаты общин, значит, доказывать, что они не должны вообще действовать как вторая палата[381]. Вместе с тем, как справедливо отмечал Норткот, заявления против верхней палаты вредили консерваторам[382].