Власть над миром. История идеи

Последствия такого сближения для Вашингтона могли быть весьма печальны; многие считали, что под угрозой оказывалась вся геополитическая структура послевоенной американской власти. Готовность Никсона к девальвации доллара в 1971 г. американские глобалисты считали проявлением ксенофобии, угрожавшим возвращением к экономическому национализму и изоляционизму 1930-х гг. Киссинджер подвергся шквалу критики за пренебрежение к Японии и попытки привлечь на свою сторону Китай, а также за то, что упустил из виду важность отношений с Западной Европой в стремлении сгладить противоречия с Кремлем. Его критик и соперник Збигнев Бржезинский, позднее ставший советником Картера по вопросам национальной безопасности, предупреждал о «националистской заразе», разъедающей Североатлантический альянс[377]. В результате сначала неформально, а затем и официально Вашингтон начал восстанавливать отношения с Европой и Японией. В 1973 г. 300 политиков, бизнесменов и профсоюзных лидеров встретились в рамках Трехсторонней комиссии, основанной Дэвидом Рокфеллером и изначально возглавляемой Бржезинским. Ее девиз отлично сформулировал один из участников, заметивший: «Глобализм и билатерализм не дают надежды на успех, а вот трилатерализм – дает». Активное участие лично Рокфеллера продемонстрировало огромную власть, которую эта семья направляла со времен Вильсона до Фосдика и Раска на институциональное подкрепление стремления Америки к мировому лидерству. Правый и евангелист Пэт Робертсон писал о Комиссии как о мировом протоправительстве, восстающем «из глубин зла»; левые относились к ней как к реваншу международного капитализма. Последние, безусловно, были ближе к истине в том смысле, что переоформление международных отношений между государствами и организациями на Западе способствовало возвращению США на роль мирового лидера. Создание два года спустя будущей Большой семерки стало официальным подтверждением этого процесса и позволило американцам укрепить отношения с Западной Европой и Японией, являвшиеся центральной осью американской послевоенной экономической стратегии. К 1980-м гг. на долю государств – членов Трехсторонней комиссии приходилось две трети мирового экспорта и почти две трети мирового валового национального продукта. Результатом стало ослабление торговых связей Юга, совпавшее с моментом, когда его внутреннее единство также пошатнулось под влиянием нефтяного кризиса. По мере того как росла солидарность внутри Атлантического блока, разрыв со странами по другую сторону Средиземноморья увеличивался: смерть Бумедьена в 1978 г. положила конец попыткам создания афро-европейского альянса. Данный процесс отлично иллюстрировало высказывание Бржезинского, сделанное через несколько дней после судьбоносной встречи представителей Движения неприсоединения в 1973 г. в Алжире, о том, что «открытые политические действия и, возможно, даже создание новых политических структур» требовались для того, чтобы «эффективно справляться с тем, что сейчас может выглядеть как преимущественно технические или экономические проблемы».

ЮНКТАД и призыв ООН к Новому международному экономическому порядку в США принимали совсем не так, как в Европе, и готовность к переговорам с Югом здесь была скорее натянутой. Мойнихен в качестве посланника в ООН обещал облегчить доступ к западным рынкам и инициировать международные меры для стабилизации доходов Третьего мира от экспорта. Киссинджер во время своей первой поездки в Африку в 1976 г. высказал предложение о создании Международного ресурсного банка. Однако даже эти мягкие схемы сближения показались слишком далеко идущими многим политикам, которые, подобно государственному казначею Саймону или главному советнику Форда по вопросам экономики Уильяму Сейдмену, выступали против того, чтобы жертвовать «нашими главными целями в пользу свободного предпринимательства»[378].