Властелин колец

— Я как раз собирался спросить об этом вас, — проговорил он. — Эта страна — не ваша, и вы здесь не нужны.

— Ну, а ты нужен, — осклабился главарь. — Нам. Хватай его, ребята! В Ямовины, да поучите по дороге вежливости!

Люди шагнули вперед — и застыли. Вокруг поднялся гул голосов — и вдруг они обнаружили, что папаша Хлопкинс не один. Они были окружены. Во тьме у кромки освещенного круга стояло кольцо хоббитов — они подкрались неслышно. Их было сотни две, да все с оружием.

Мерри шагнул вперед.

— Мы встречались уже, — сказал он главарю. — И я предупреждал вас — не суйтесь сюда. Я предупреждаю вас снова: вы стоите на свету, а у нас стрелки меткие. Тронете его хоть пальцем — проститесь с жизнью. Сложить оружие!

Главарь огляделся. Он был в ловушке. Но пока он не боялся — позади него было двадцать парней. Слишком мало он знал хоббитов, чтобы оценить опасность. Он решил драться — и сделал глупость.

— На них, ребята! — заорал он. — Пусть получают!..

Длинным ножом и дубинкой он пробил брешь в кольце, пытаясь прорваться к Хоббитону. Мерри встал на его пути, бандит замахнулся… и упал, пронзенный четырьмя стрелами.

Этого хватило. Остальные сдались. У них отобрали оружие, и загнали в ими же построенный барак; там их связали по рукам и ногам, заперли дверь и приставили стражу. Мертвого главаря оттащили с дороги и закопали.

— Как просто оказалось, а? — папаша Хлопкинс улыбался. — Говорил я, мы можем их одолеть. Но нам нужен был зов. Вы вернулись в самое время, господин Мерри.

— Дел еще полно, — заметил Мерри. — Если ваши подсчеты верны, мы не разделались еще и с десятой частью. Впрочем, уже темно. По-моему, следующий удар может подождать до утра. Тогда мы побеседуем с Вождем.

— Почему не сейчас? — вмешался вдруг Сэм. — Теперь же не больше шести! И я хочу повидать старика. Не знаете, как он, господин Хлопкинс?

— Не скажу, чтобы хорошо, Сэм, — сказал тот. — Но и не очень худо. Они срыли Исторбинку — это его подкосило, конечно. Он в одном из этих новых домов — Люди Вождя понастроили их между грабежами и поджогами: не больше мили от Приречья. Но он пробирался ко мне, когда удавалось; ну, я подкармливал его немного. Против Правил, понятно. Я взял бы его к себе, да это было «не разрешено».

— Спасибо вам, господин Хлопкинс, вот уж спасибо! — растроганно проговорил Сэм. — Я этого не забуду! Но я хочу его повидать. Старшой и Старче этот — как бы они там не натворили чего до утра.

— Ладно, Сэм, — сказал Хлопкинс. — Выбери одного-двух ребят покрепче, отправляйся и приведи его ко мне домой. Подходить к старому Хоббитону — за Рекой — не надо. Мой Олли тебя проводит.

Сэм ушел. Мерри выставил на всю ночь дозоры вокруг деревни и стражу у барака. Потом он и Фродо отправились с папашей Хлопкинсом. Они устроились в теплой кухне, и Хлопкинсы вежливо расспрашивали их о путешествии, хоть и не очень вслушивались в ответы — куда больше волновали их дела Края.

— Это все началось с Прыща, — так мы его зовем, — рассказывал папаша Хлопкинс. — И началось сразу, как вы уехали. У него — у Прыща, значит, — были чудные идейки. Казалось, он хотел все загрести себе, а потом командовать другими. Вскорости стало ясно, что он заимел очень многое; и он все грёб и грёб — хотя откуда он брал деньги, так и осталось тайной; мельницы и пивоварни, трактиры и фермы — даже табачные поля. Перед приходом в Торбу он купил мельницу у Пескунса.

Конечно, начинал он с большим наследством в Южном Уделе — тем, что оставил ему отец; и, сдается, он продавал наш лучший лист — без зазрения совести отсылал его куда-то целый год, если не два. Но в прошлом году он стал отсылать повозками табак, не один только лист. Табаку стало не хватать, да и зима была на носу. Народ возмутился, но у него был ответ. Понаехало сюда Людей с повозками, кое-кто уехал потом с нашим добром, другие остались. И пришло еще. И не успели мы понять, что творится — они расселились по всему Краю, валили деревья, окапывались, строили эти свои дома… Сперва Прыщ платил за товары и разрушения; но скоро они перестали миндальничать и берут теперь, что хотят.

Ну, а потом, после Нового Года, Прыщ объявил себя Вождем; и если кто пробовал «волноваться» — так они это называют — попадал в Ямовины. С тех пор дела все ухудшаются. Курева совсем нет — только для Людей, и пивом Вождь поит только Людей, и трактиры все закрыты. И все, кроме Правил, тает на глазах, если только хоббит не успеет припрятать малость, когда бандиты обходят дома, забирая еду — им есть надо, а нам нет, кроме тех, кто живет в Караульнях — вы должны были пробовать тамошнее варево — пришлось по вкусу?.. В общем, все плохо. Но с тех пор, как явился Старче — это прямо-таки погибель.

— Кто он — этот Старче? — спросил Мерри. — Я слышал, один из бандитов о нем говорил.