Вместе

Пик Лост-Ривер.

Восемь минут Шопена закончились, и Дилейни внутренне напряглась.

– Сон обычно наступает в течение двенадцати минут, – сказала Джуди. – Сейчас я бы рекомендовала встать и походить, или я могу тебе что-нибудь почитать. Хочешь продолжить чтение “Мидлмарча”? Ты остановилась на странице 177.

– Нет, спасибо. – Дилейни повернулась лицом к окну. Через щель в занавесках она увидела внизу, на земле, какого-то маленького зверька – кажется, мышь. На лужайке был небольшой островок плюща, и полевка выбралась из него, пробежала несколько футов, но потом вернулась обратно. Дилейни смотрела, как она то выбегает из зарослей, то скрывается снова, боясь пробыть на открытом пространстве больше пары секунд. Через какое-то время полевка перестала появляться. Дилейни вглядывалась в плющ, но не видела ее. Она закрыла глаза, пытаясь представить себе норку, наполненную ее запахом, теплую…

– Мои сенсоры говорят, что ты не спишь, – объявила Джуди громче, чем раньше. – Тебе рекомендуется встать и походить несколько минут. Это поможет отвлечься. Когда человек слишком долго лежит в постели, пытаясь заснуть, это, наоборот, способно затруднить засыпание.

Дилейни внезапно озарило. Может, задача Джуди Денч довести людей до самоубийства? А эта капсула и этот трепетный голос – просто часть эксперимента, в результате которого станет ясно, что может заставить человека покончить с жизнью? Выживет она или проснется в Вальгалле?

– Все нормально, – сказала Дилейни. – Ты можешь отключиться.

– Мне послышалось, ты сказала мне отключиться. Я правильно поняла?

– Да, правильно. Пожалуйста, отключись и больше не включайся.

– Я попробую, – сказала Джуди.

Пик Дональдсона, подумала Дилейни. Она забиралась на него.

Пик Хиндмана. С шоссе его не видно.

Пик ГССШ. Понятия не имею, что это значит.

Пик Ноу-Регрет.

Ха. Это реальное место, очень красивое. Она однажды там была. Сидела на вершине перед закатом и смотрела, как косые лучи медленно затопляют долину, по очереди касаясь всех живых существ и предметов, лаская скалы, цветы, мышей и лосей своими золотыми пальцами. Она была тогда одна, вокруг ни души на целые мили, и не сомневалась, что она – единственный человек, который наслаждается этим зрелищем. Момент был настолько прекрасен, что сердце готово было разорваться, но только ее память сохранила его.

27 Твои капризы – их страдания

Дилейни разбудил поток сообщений от Уэса.

“Ты слышала? Ты знаешь?”

“Куда я его дену?”

“Надо встретиться, поговорить”.

“Это конец”.

До Дилейни уже доходили слухи, и вот теперь это свершилось. По следам ее “ЗнакоМы” и Гибели Афины – происшествие стало именем собственным – группа неистовствующих “совместных” начала протестовать против домашних животных в кампусе и самой концепции домашних животных. Первой оценкой, на которой все сошлись, было “проблематично”. Дальше последовало “неприемлемо”, “варварски” и, наконец, “запрещено”. Кто-то запустил в Сеть постер с котом за решеткой и подписью “Освободите!” в стиле советских плакатов, и после этого лавину уже невозможно было остановить. В какой-то момент возникла кратковременная дискуссия о легитимности заведения животных для эмоциональной поддержки, но и это было очень быстро признано очередным примером бессовестной эксплуатации. Дело шло к тому, что слово “питомец” запретят, а их бывших хозяев подвергнут остракизму.

Лежа в своей капсуле, Дилейни нашла в телефоне оповещение.

“Совместным” дается одна Рабочая Неделя, чтобы выдворить узников-животных за пределы кампуса. Спасибо за Сотрудничество!

“Мне так жаль, – написала она Уэсу в ответ. – Поговорим попозже. Что-нибудь придумаем”.

Но она понятия не имела, что здесь можно придумать. Шанса добиться исключения не было; праведный гнев противников угнетения животных достиг максимума, и в пекле революции исключения были немыслимы. Подавляющему большинству оказавшихся под запретом животных предстояло отправиться в приюты, где их, скорее всего, со временем усыпят. Урагану повезло хотя бы в том, что он мог жить дома с мамой Уэса, пусть она его особо и не жаловала.

– Я заметила, что ты проснулась, – сказала Джуди Денч. – Ты проспала 6,3 часа. Не хочешь вернуться в постель и отдохнуть еще?

– Нет, спасибо, – отказалась Дилейни.

Уэс никогда не разлучался с Ураганом. Он тактично не стал намекать, что вообще-то это она – причина запрета. Экскурсия к морским слонам запустила процесс полного разделения человеческого и животного мира. Дилейни вдруг поняла, что многие из последних правил диктовались, по сути, той же идеей разделения: между “Здесь” и “Нигде”, между путешественниками и местами поездок, между государствами, городами, группами, видами… Все это уменьшало шансы причинить вред, испытать пагубное воздействие, оказаться в неприятном положении.

“Мясо они тоже запретили”, – написал Уэс.

И через несколько секунд: “Удалили все видео с домашними животными”.