Вместе с комиссаром

В дорогу Егор собирался основательно. Прежде всего, куда спрятать золото, чтоб не потерять, а главное, чтоб не украли? Вытащил из домашнего старья древний самодельный, фанерный сундучок, или чемоданик, как называл его отец. Этот подойдет. Кто на такой позарится? Ныне даже самый бедняк постесняется показаться с таким на люди. Егор положил туда хлеба, кусок сала, десяток вареных яиц. Попробовал засунуть свое богатство, завернутое в тряпку, под харчи, но, обдумав, побоялся. Мало ли что может случиться в дороге. Увидит кто, как он вынимает оттуда свою еду, прельстится — и тогда все. Нет, он спрячет свое сокровище проверенным дедовским способом: сшил из старой бумазеи специальный мешочек на шнурке, надел его через голову на грудь. Вот так-то вернее.

И утром, на рассвете, отправился в путь. Шел он с детства хоженной дорогой к своему райцентру и волновался: как обойдется с обменом золота на деньги? Нет, все будет хорошо! Он вернется из похода — и сразу же к Волечке! И заживут они себе на радость и людям на зависть. Прежде всего построятся, и он, шагая, все приглядывался к новым хатам: на какой лучше остановиться? Даже представлял, как на уютном дворике, в палисаднике, бегают уже его и Волечкины детки. Пройдет время, никто не вспомнит, кем был их батя.

Но ближе к полудню, уже подойдя к районному городку, снова забеспокоился. А что, если здесь пойти в банк и предложить свое золото? Должны взять, должны! И деньги дать обязаны! Он уже было так себя настроил, что чуть не поднялся на крыльцо районного банка, но вовремя опомнился. А что, если спросят, где взял? Да еще может быть, принимать будет кто-нибудь из бывших партизан, кто и о нем знает. Нет, нет, — круто повернул Егор к станции.

Поезд на Оршу скоро отходил, и он, купив билет, уже сидел в вагоне и беседовал с пассажиром-попутчиком. Выяснилось, что попутчик работает в Орше на льнокомбинате слесарем, а ездил к родным в деревню. Не стал много о себе рассказывать и Егор. Когда пришла пора, соседи, объединив свои запасы, стали закусывать. Попутчик Егора, Архип Потапеня, достал из кармана то, что скоро оживило их беседу. Чарка за чаркой — и Архип пригласил Егора к себе ночевать. Где он там в Орше будет мыкаться, а у него, Архипа, холостяцкая квартира. Тоже думает жениться. Егор не удержался, рассказал про Волечку. Однако о том, кем был при немцах и что отсидел в лагерях, не обмолвился. Тем более не стал рассказывать, зачем едет в Оршу, а соврал, что ищет работу. И был очень доволен, что не положил своего добра в сундучок. Приятно было чувствовать, что при малейшем движении его заветный мешочек, точно живой, шевелится у сердца.

Архип понравился Егору своими откровенными разговорами. Давно уже так открыто никто с ним не говорил. Да, видно, и душа у него широкая: первым вынул свою поллитровку. Правда, закусывать у него было нечем, кроме луковицы да куска черствого хлеба, пришлось расщедриться Егору.

В Оршу приехали поздно. Егор был рад, что познакомился с Архипом. Учреждения, нужные ему, уже закрыты. Куда бы ему податься на ночевку? Пришлось бы, видно, маяться всю ночь на вокзале. А так он идет со своим новым другом к нему домой, и когда тот заметил, что не помешало бы чего-нибудь прихватить с собой, Егор без особых колебаний забежал в магазин и купил целый литр. В кармане еще оставалась двадцатипятирублевка, этого хватит на обратный путь. А там — и он счастливо вздохнул — не будет он больше считать мелких бумажек.

Архип привел Егора в покосившийся барак на окраине. Там, в конце полутемного коридора, щелкнул какой-то отмычкой, завел к себе. Квартира Архипа состояла из одной комнаты — неуютной и неприбранной. Из мебели — кровать, застланная, старой, серой дерюжкой, столик, две табуретки. На столике стояла пустая бутылка, два стакана, лежал зачерствевший ломоть хлеба и недоеденный соленый огурец.

— Как видишь, квартира у меня холостяцкая, как я тебе говорил, — пытался пошутить Архип. — Но ничего, переночуешь, все не на улице. А пока что — давай по одной!

И они начали свою вечернюю трапезу, пристроившись у раскрытого Егорова сундучка и новой поллитровки. А когда за дружеской беседой прикончили и вторую, повалились, не раздеваясь, вдвоем на кровать.

Когда утречком Егор проснулся, Архипа уже не было. Может, пошел на работу, — подумал он. Мало ли что говорил, будто в отпуску. А может, отправился за новым подкреплением, хотя Егор и сказал, что утром будет занят — у него же дела. Проверив, что мешочек по-прежнему висит на груди, успокоился. Но когда пощупал карман, так и затрясся: не было двадцатипятирублевки… Последняя бумажка!.. Что он теперь будет делать? Неужто стибрил Архип? Нет, быть не может, верно, купит бутылку и принесет сдачу…