Вначале будет тьма // Финал

На финале чемпионата мира по футболу было шумно. Славонцы только сравняли счет, забив русским третий гол. До конца матча оставалось минут двадцать, и в этот момент лица болельщиков и игроков были похожи друг на друга, как никогда до этого. Красные, потные, застывшие по дороге между счастьем и предчувствием экстаза, все смотрели на мяч и не могли отвести от него глаз. Не смотрел на мяч только Президент России. Ответив президенту ФИФА на английском, снисходительно наклонив голову в сторону президента Славонии (что на языке высшей власти означало высшее пренебрежение напополам с сочувствием), Президент постарался снова уловить мысль, сбитую совершенно необязательной и ненужной репликой. Мысль не вспоминалась. Тогда Президент стал следить за матчем, и потихоньку его это даже увлекло – он начал шепотом подбадривать игроков. Особенно ему нравился великан Роман Глыба. Но Президент поймал себя на том, что даже в эти моменты он подмечает и запоминает каждое движение соседних президентов и снова расставляет их по красивым и упорядоченным полочкам в своем мозгу. Президент вжался в кресло, прищурил глаза и начал следить за каждым человеком на стадионе. Больше Президент ни о чем не думал. Если бы он подумал о чем-либо еще, то он бы снова закричал.

Глава 27 Следим за руками

Москва. Финал

Мы в небе, высоко над землей. Смотрите, пожалуйста, смотрите. Мы так высоко, что солнце, которое еще только начинает клониться к позднему по летнему времени закату, с нами на одной линии. Может, чуть ниже. Цвет у неба сплошной, куда ни посмотри, нигде нет ни облака – ни над нами, ни вокруг нас. Лишь тянется далеко внизу кривая лента сине-оранжевых дождевых облаков, а гораздо ближе – прямо над нами, в зените, – грозно проступает сквозь плоскую синеву черничное подбрюшье космоса. Воздух здесь такой тонкий, что его, считай, и нет вовсе. Здесь нет еще ни звуков, ни прикосновений, ни даже холода. Как нет и того, кто достоверно подтвердил бы наше существование.

Побудем тут чуть подольше. Кувырнемся еще раз в разреженном воздухе, посмотрим вниз на выпуклую чечевицу Земли, видимую во всех подробностях, различимую в мельчайших, почти до физической боли, деталях. Насладимся свободой и невесомостью – ведь обратного пути не будет. Скоро Земля захватит нас, прижмет к своей поверхности, пропитает своими страхами и надеждами, заземлит и не отпустит до самого конца.

Если честно, она и так нас уже держит, с самого начала. Так держит – не вырвешься. И невесомость мы чувствуем по той же самой причине, что и космонавты на орбите: мы падаем. Только они месяцами, годами падают по бесконечной касательной, описывая сотни и тысячи мучительных петель вокруг планеты. А мы летим отвесно вниз.

И времени у нас не так уж много.

Большая часть планетарной поверхности под нами (да, она точно приближается, но это пока едва заметно) разделена на серовато-коричневые квадраты и прямоугольники, иногда почти идеальные, но чаще перекошенные, искаженные. Квадраты сливаются в большие кластеры с застрявшими между ними зелеными фрагментами сложной формы. В центре видимого пространства зелени совсем мало, а серое образует почти правильную структуру: большой круг, из центра которого тянутся во все стороны и ветвятся изломанные лучи. Все вместе это похоже на старую напитанную пылью паутину. Слева сверху по диагонали, отсекая от круга нижнюю четверть, тянется извилистым пищеводом лента темно-зеленого, почти черного цвета (земля между тем приближается все быстрее: чтобы это заметить, уже не нужно напрягать внимание). Точно под нами, там, где лента образует большую петлю, а облачный фронт уже сместился левее, мы замечаем что-то особенное.

Сначала это выглядит как белое зернышко с темным пятном посередине. (В мире появляется первый звук, тонкий свист воздуха, сопротивляющегося нашему падению.) Потом – как крошечная жеода вытянутой правильной формы. (К звуку прибавляются холод и давление, а контуры на земной поверхности растут, расползаются на глазах во все стороны, все быстрее и быстрее.) Потом – как невозможное яйцо, сваренное вкрутую и разрезанное вдоль: абсолютно симметричное, с квадратным желтком ярко-зеленого цвета. Непреодолимая сила направляет нас в самую его сердцевину.

Мы падаем, падаем!