Вне игры

Не собирался выставлять конкретно в этой компании наши с Воскресенской отношения, но теперь понимаю, что зря. Она, в конце концов, хотела, чтобы ее оставили в покое. А если все будут думать, что она моя девушка, ни один хоккеист не станет подкатывать к ней свои лезвия даже после того, как я уеду в Штаты. Прекрасно. Меня это устраивает.

– Воскресенская? – Коля удивленно вскидывает брови. – Ну, должно быть, если кто-то и мог сорвать этот пугливый цветочек, то только ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Она же дикая. Никого к себе не подпускает. Не без причины, но, полагаю, ты и сам в курсе. – Коля опирается подбородком на палку клюшки и, как и я, смотрит в сторону Риты.

– В курсе чего?

– В курсе ее отношений с бывшим.

– В общих чертах, а что там? – Мой голос звучит небрежно, но желудок скручивается от паршивого предчувствия. Эта тема с бывшим начинает всерьез меня беспокоить – об этом слишком много болтают по углам, чтобы там было что-то проходное.

– Слушай, ну… – Резцов мнется. – Я думал, ты знаешь.

– Коль, давай без этого. Говори, раз уж начал.

– Ее бывший – конченый псих. Он ее неделю взаперти держал. Когда спохватились и начали ее искать, ментам пришлось дверь в их хату выламывать. Риту нашли в полуживом состоянии. Она голодная была, избитая, наручниками к батарее прикованная. Не знаю наверняка, но, по слухам, у нее было сломано несколько ребер. И синяки по всему телу, – произносит Коля торопливо, словно говорить об этом ему стыдно. – Резонансное дело было для нашего городка. Не знаю уж как, учитывая влияние сенатора, родителям Зарецкого удалось все замять, но он вроде в СИЗО всего месяц провел и потом условным сроком отделался. Но там бабки судье занесли огромные, конечно. Говорят, у его родителей железные связи в правоохранительных органах.

Еще до того, как Коля заканчивает сбивчивый монолог, я ощущаю, как внутри меня раскатывается натуральный армагеддон. Это ненависть в чистом виде – бесконтрольная и ядовитая, которая впрыскивает в кровь жажду мести. Я понятия не имею, кто такой этот Зарецкий, а когда он мучил Риту, я даже не знал о ее существовании, но отвращение к нему отравляет каждую клетку моего тела. Кажется, здесь и сейчас я бы не сомневался ни мгновения – окажись этот мудак передо мной, я бы придушил его голыми руками.

– А сейчас он где? – спрашиваю тихо, впервые понимая, что может толкнуть человека на кровавую вендетту.

Стоит представить Риту в таком состоянии, грудь затапливает горячим. Это не злость, нет. Это очень пресное слово, чтобы описать мое состояние. Это пылающая ярость. Будто бы сердце облили бензином и подожгли. Языки пламени жрут кожу. Едкий дым туманит мозг. И весь я, как обнаженный провод. Хочется крушить все вокруг, и вместе с тем гложет опустошающая беспомощность перед насилием, совершенным в прошлом. Когда я бился за место в «Миннесоте», Рита буквально билась за свою жизнь…

– Не в городе. Поговаривают, что это было одно из условий сенатора, чтобы Зарецкие сынка отсюда подальше держали. А ты не знал, да? – спрашивает Коля растерянно.

– Не знал, кого убивать, – поправляю севшим от накативших эмоций голосом. – Теперь знаю.

– Да брось ты, давно это было, – произносит друг напряженно, явно сожалея, что стал тем, кто открыл мне глаза на правду. – Рита с тобой теперь.

– Со мной, – соглашаюсь тихо, впервые всерьез размышляя, что вкладываю в эти простые слова. – Моя.

Моя. Моя. Вторит внутренний голос.

И когда с трибун вновь доносится смех, я стаскиваю с головы шлем и еду к веселой компании.

Моя. Моя. Бьется в голове как мантра.

А свое я не только не отдаю, свое я защищаю.

Глава 14 Рита

Когда Никита подъезжает к нам уже без шлема, так что я могу видеть его лицо, я сразу понимаю – что-то стряслось. Его обычно искрящиеся глаза потемнели, и теперь там не тлеющие угольки насмешки – там полноценное дьявольское пламя.

– Никита, – произношу я, робко улыбаясь, безуспешно пытаясь успокоить ритм сердца, которое при виде его ринулось вскачь.

Вся компания, включая Илью и отчаянно флиртующую с ним Лизу, тут же оборачивается, чтобы взглянуть на присоединившегося к нам хоккеиста. Но Никита, вместо того чтобы как-то обозначить свое присутствие, намеренно игнорирует любопытные взгляды, перегибается через бортик, хватает край моего легкого бомбера и тянет к себе.

– Здравствуй, птичка, – говорит небрежно. – Извини, в игре сегодня не мой день. В следующий раз я тебя не разочарую.

Чтобы сохранить равновесие, я хватаюсь за широкие плечи Никиты, упакованные в спортивное джерси и твердый «панцирь». А он, будто только этого и ждал, касается теплыми губами моей щеки, снова беспечно отодвигая границы, которые я для себя выстроила в отношениях с противоположным полом.

– Ого, у вас темпы, – выдыхает за моей спиной Лиза.

Я ее понимаю. Вся эта демонстрация – чересчур. Мы хотели, чтобы в наши отношения поверили родители, но в компании наших приятелей подобное – совершенно лишнее.