Вне игры

Моя фраза повисает между нами невысказанным обещанием. Рита разочарованно пыхтит. В смущении пытается вырвать у меня ладонь, но я не позволяю – обхватив пальцами, подношу ее ко рту и мягко целую в центр.

– Завтра, Рита. Я сделаю все, что ты захочешь. Все, на что ты будешь готова. А сейчас постарайся поспать.

* * *

Я резко просыпаюсь от сигнала входящего сообщения. Едва разлепив веки, протягиваю руку, чтобы нащупать мобильник на тумбочке. И одновременно ощущаю непривычное тепло и тяжесть на груди.

Воспоминания о прошлом вечере и ночи ярко вспыхивают в сонном сознании. Обхватив пальцами телефон, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на спящую рядом со мной Риту. Ее голова покоится на подушке рядом, волосы щекочут мое плечо, ладошка лежит на груди, как раз там, где сбивается с ритма сердце. Оно сейчас от стремительно наполняющих его чувств, кажется, готово взорваться.

Я прикрываю веки, чтобы справиться с эмоциями. Считаю до пяти, прежде чем снова открыть глаза. Смотрю на Риту, стараясь разом охватить ее всю. Синяк на щеке, который еще сильнее потемнел, налившись синевой. Запекшуюся в уголке губ кровь. Мрачные тени под глазами. Даже в таком состоянии она кажется мне самой красивой на планете.

Девушкой, которая все для меня изменила.

Стараясь особо не двигаться, чтобы не потревожить ее сон, я снимаю блокировку с телефона и читаю сообщение от сенатора Воскресенского.

«Ты нужен мне в участке». А следом открывается точка геолокации.

«Насколько срочно? Рита спит. Я не могу оставить ее одну», – набираю ответ.

«Сейчас. Риту заберет водитель».

Мысль о том, чтобы оставить ее, отзывается болезненным спазмом в сердце. И все же я понимаю, насколько важно быстро устранить для нее опасность в лице Зарецкого. Если мои показания позволят посадить его на цепь – это самое малое, что я могу сделать. Нужно действовать.

«Нет. Она останется здесь. Ей нужно время, чтобы прийти в себя. Я позабочусь, чтобы она была в безопасности».

Отложив телефон, я позволяю себе несколько мгновений полюбоваться Ритой. Продлить это эфемерное ощущение счастья от ее присутствия рядом, которое искрит в груди яркими фейерверками. Потом, осторожно обхватив ее запястье, убираю маленькую ладошку со своей груди и кладу ее на свободное пространство между нами. Рита, к счастью, не просыпается.

Перекатившись на край постели, встаю, стараясь не издавать лишних звуков. Забираю с тумбочки телефон, выхожу из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. Надеюсь, к тому моменту, как я вернусь к ней, Рита еще не проснется.

– Миш, извини, что так рано, – бормочу в трубку, стоит брату принять мой вызов. – Мне все-таки нужна твоя помощь.

– Говори, – отвечает брат без малейшего колебания.

– Прошу тебя присмотреть за Ритой. Она была со мной ночью. В твоей квартире. – Я ненавижу отчитываться перед кем-либо. Еще меньше – говорить с родными о своей личной жизни. Но кандидатуры лучше, чем Миша, мне сейчас просто не найти. – Мне нужно уехать, но я не хочу оставлять ее одну.

– Случилось что?

– Да. Объясню позже, – говорю нетерпеливо. – Как скоро ты сможешь приехать?

– Двадцать минут.

– Я жду.

Глава 28 Рита

Сладко зевнув и потянувшись, я открываю глаза. Но дрема мгновенно проходит, стоит мне понять, что я проснулась в незнакомой обстановке. Несколько лихорадочных взглядов по сторонам, а потом память ко мне возвращается. И вместе с ней возвращается приятное ощущение в животе. Легкое, щекочущее, поразительно напоминающее невесомость…

Никита.

Щеки начинают гореть от воспоминания о тех безумных моментах наслаждения, которые он подарил мне ночью. Абсолютно безвозмездно. Не потребовав в ответ ничего взамен, хотя я готова была отдать ему всю себя…

Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке, но резкая боль заставляет поморщиться. И вспомнить остальное. Важное. То, что этой ночью смог затмить собой Любимов, укутав меня в кокон удовольствия и страсти, под тяжестью которых отступили демоны прошлого. Впрочем, уже не прошлого. А вполне реального настоящего.

Зарецкий вернулся. Он жаждет крови. Моей крови. И он никогда не остановится.

Тяжело вздохнув, я осторожно прикасаюсь пальцами к припухшей щеке, на которой, я могу поспорить, расплылся синяк, – еще одна отметина на теле, полученная мною в наказание за сделанный однажды неправильный выбор.

Позволив себе мгновение слабости, я прячу лицо в ладонях. Испытываю боль, страх, отчаяние, но больше всего в какофонии чувств стыда… Он обрушивается на меня, как водопад, грозя утопить в мутном потоке. В глазах закипают слезы, в груди начинает саднить, а зажившие шрамы начинают фантомно гореть – от этих напоминаний мне никогда не избавиться, сколько бы ни прошло времени.

Никита видел. Он видел Влада. Он видел беспомощную меня. Он… Боже. Мне даже нечем замазать синяк, поэтому, когда я выйду из спальни, он увидит его тоже. В самом неприглядном свете дня…