Вне игры

– Послушай, Рит, – я кладу ладони ей на плечи и легонько встряхиваю, заставляя поднять голову и взглянуть на меня. – Твой отец готов на все ради тебя. На любые жертвы. Он любит тебя. Деньги, влияние – это все мишура. Ради твоей безопасности он пойдет на все. И в этот раз он не один.

– Не один?

– Мой отец и Миша подключили свои связи, – говорю я, в этом вопросе чувствуя свою полную никчемность. – Зарецкого найдут.

– Надо же, – выдыхает Рита, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты небезразлична многим людям. А для мужчин Любимовых ты теперь тоже семья. И я могу быть не согласен с отцом и братом тысячу раз, но в том, что касается защиты близких, я их полностью поддерживаю. Мы не дадим тебя в обиду.

– Даже если мы скоро расстанемся? – Она поднимает на меня выразительные глаза, в которых застыли печаль и неясная тоска.

– Никогда.

Ничего не сказав на это, Рита уходит в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Я, погасив в кухне свет, задумчиво смотрю в окно на подсвеченную яркими огнями ночь. Думаю о сутках, которые мы провели с ней в уединении этой квартиры. Перебираю в памяти моменты. Болезненные. Печальные. Личные. Упоительно сладкие. Те, что горячат кровь и наполняют низ живота томлением. Прошлой ночью мы с Ритой были максимально близки. Она мне доверилась. Открылась. Но за весь день не было даже намека с ее стороны на то, что нас ждет продолжение. И это лишь убедило меня в том, что я поступил правильно. На эмоциях Рита была сама не своя, шла на отчаянные меры, чтобы заглушить боль и страх. Сейчас она успокоилась и…

– Я все, – оборачиваюсь на девичий голос.

Рита стоит в дверном проеме, подперев плечом стену. В футболке и шортах, которые я ей выдал. Босая. На ее висках завиваются влажные волосы, щеки порозовели. Отек на одной из них спал, но синева заметна. А вот уголок губы благодаря мази заживает гораздо лучше. Осталась лишь едва заметная трещина.

– Тогда ложись. У тебя был сложный день, – произношу спокойно, впитывая в себя ее образ. Такой простой, понятный, женственный – без уловок и мишуры. Сильный в своей ранимости. Прекрасный в своей естественности. Сотканный из противоречий, которые будоражат разум и разгоняют кровь.

– А ты?

– Я в душ и тоже лягу. В соседней спальне.

– Не со мной? – вырывается у нее, но она тут же прикусывает губу, словно сболтнула лишнего.

Я бы многое отдал, чтобы лечь с ней. Держать ее в объятиях. Уловить тот момент, когда она заснет. Но я тоже не железный. Прошлая ночь далась мне слишком тяжело. Второй раз удержаться от соблазна, который представляет собой эта девушка, я не смогу, а Рита… Она бы дала знать, если бы была готова.

– Ты можешь позвать меня, если я понадоблюсь. Я чутко сплю и услышу. – Прочистив горло, я прячу руки в карманы брюк.

Она кивает. Кусает губу. Смотрит на меня, покачиваясь на пятках.

– Тогда спокойной ночи, Никита. И спасибо тебе. За все.

– Тебе не за что меня благодарить, – возражаю я.

– Ты знаешь, что это не так. – Уголок ее рта приподнимается, но лицо выглядит печальным. Глаза светятся доверием, но в их глубине тлеет огонек осторожности. Говорю же, девушка контрастов. Единственная в своем роде.

– Тогда пожалуйста.

Рита уходит, а я, еще немного потоптавшись на кухне, занимаю место в ванной, где все еще тепло и влажно после ее посещения. Принимаю душ, холодный, чтобы сбить градус напряжения, сковавшего тело. Потом тщательно бреюсь. Чищу зубы. Думаю, чем еще занять себя, чтобы потянуть время. Хочу, чтобы Рита заснула, а меня не терзали желания…

– Никит! – доносится до меня голос из соседней комнаты, едва моя голова касается подушки.

Я вскакиваю с кровати, испытывая страх и волнение. Голос Риты – как из сладкого сна, в котором я ее ласкаю, и одновременно из жуткого кошмара, в котором я не смог ее защитить.

С ней ничего не может случиться, она в безопасности, но все же адреналин гонит меня вперед.

– Что такое? – спрашиваю я, застыв на пороге ее спальни, ощупывая взглядом хрупкую фигуру под одеялом.

– Ты говорил… – Рита приподнимается на локтях, склоняет набок голову, отчего темные волосы шелковой волной падают ей на грудь. Кажется смущенной, но при этом взгляд, как обычно, не отводит. Смотрит прямо и будто даже с вызовом. – Ты говорил вчера, что сделаешь все, если я не передумаю.

– Рита, – я качаю головой, чересчур взволнованный, чтобы здраво воспринимать ее слова.

– Ты обещал! – напирает Рита. – Я не передумала.

– Ты не передумала, – повторяю, как болванчик.

– Нет, – она демонстративно прикусывает губу, накручивает на указательный палец темный локон.

– Рита, нам нельзя… – держусь из последних сил. Говорю, а тело протестует, как бы говоря мне: «Можно. Еще как можно и нужно».

– А я думала, Любимов, ты умеешь держать обещания, – произносит Воскресенская насмешливо.

Зараза. Может быть и такой, оказывается. Провоцирующей. Дерзкой. Такой одуряюще восхитительной в своей дерзости.

Наплевав на все, я в два счета сокращаю расстояние между нами. Закинув ногу на кровать, склоняюсь над Ритой.