Внучка берендеева. Третий лишний.

Вряд ли сие будет сложно.

- А заодно уж... - царица пальцами щелкнула, и сила откатилась. Недалече. Арей чувствовал ее спиною, этакую башню гранитную, сложенную из стылого камня. Поведет царица бровью, и обрушится башня, погребет его с головой. - Заодно уж невесту тебе приглядеть надобно...

- У меня есть.

- У тебя будет, - холодно поправила царица. - Возможно. В далекой перспективе. Если все выйдет так, как моим сыновьям хочется. Но пока, если я не ошибаюсь, девушка значится невестой Кирея... я ведь не ошибаюсь?

Кирей, который до того молча держался в отдалении, сказал:

- Нет.

- Вот... а двоемужие у нас как-то не принято...

Вновь усмешка.

С ледком.

С холодком в глазах, в которые глядется - наглость, и Арей за нее наказан будет. Шатается башня за спиной, шелестят каменья, осыпаясь. Скажи хоть слово...

- А наследнику великого рода негоже без невесты ходить. Мало ли, что случится? Мы не можем допустить, чтобы сей род угас... а потом... пожалуй, я знаю, что делать... Кирей, мальчик мой, ты-то против не будешь? Ильюшка, пожалуй, обидится способен, а с другой стороны... вы ведь друг с другом хорошо познакомиться успели. Ты ему жизнь спас... а это благодарности стоит, верно?

Нехорошо стало.

- Потому считай сие знаком особой милости. Нам с супругом горько осознавать, что воля нашего верного слуги столь долго не исполнялась. И во искупление, во знак особое милости, мы отдаем тебе, боярин, в жены Любляну Батош-Жиневскую...

Арей рот открыл.

Сказал бы, да... тычек в ребра образумил.

- ...и о том, не далее как третьего дня, объявят во всех храмах. Будут звенеть колокола в вашу славу... рад ли ты, боярин?

- Безмерно, - только и сумел выдавить Арей.

...обратно шли тропой обыкновенной. Как обыкновенной... узкая, серая, вновь же, что не по земле ступаешь - по пыли, которая к сапогам липнет. И такая, паскудина, тягучая, что и ногу отрывать от этое дорожки - что из болота тянуть.

Вздыхает земля.

И небо давит.

Мошкой себя чувствуешь, не человеком.

...тропа вывела к стене Акадэмии.

И красного камня сложенная, та показалась столь родной, что Арей едва не расплакался от счастья. Вот же... древняя магия, чтоб ее.

Он заставил себя выровнять дыхание.

И сердце успокоить.

Осадить пламя, которое рвануло, готовое взвиться стеной, выжигая следы чужого прикосновения.

- Ты...

- Хочешь, напьемся? - меланхолично предложил Кирей.

- Ты знал?

- Догадывался, - он поморщился. - Не спеши биться головой о стену, племянничек... помолвка - это еще не свадьба, хотя...

Он замолчал и, вздохнув, повторил.

- Все ж давай напьемся. Я тут кабак один знаю... хорошее местечко...

- Ты ж говорил, что нельзя мне...

- Иногда можно. И нужно.

Арей только и смог, что кивнуть.

...дымно. Чадно. Низкий потолок из засаленных балок. Грязная солома на полу. Тесно. Людей, что сельдей в бочонке. И мнутся, трутся, задевают друг дружку локтями.

Разные.

Вот купец в уголке чарку за чаркой опрокидывает, занюхивая мутный самогон соленым огурчиком. А слезы, что на глазах высыпают, смахивает клочковатою седой бородой.

Что за горе с ним приключилось?

А парочка молодцев в темном углу затаились, только глазища зыркают. Рожи самые что ни на есть висельные. Прибрали бутыль мутного первача да пару яиц крутых на закуску.

- ...ты не подумай, ничего личного, дело даже не в тебе, - Кирей тут, что рыба в воде. И никого-то не смущает нездешний вид его, одежда богатая. Кошель кинул корчмарю, тот и рад стараться. Тот и старается. За стол вон почти чистый усадил, крепкий, дубовый. Такой от пола оторвать постараться надо бы. Да и вовсе в корчме этой мебель тяжеленная.

Не для мордобою.

- ...ты просто так, к слову пришелся... к делу, точнее. Удобный кандидат. До того удобный, что просто как нарочно создан... пей.

Арей поднял стакан.

Грязное стекло. Оплавленное. И щербленое по краю. Пить из такой посуды - дурная примета, да и вовсе сама вся задумка эта... напьется и полыхнет.

Ни корчмы.

Ни Арея.

Один дядюшка, чтоб его демоны запределья побрали, жив-живехонек останется. Такого, небось, огнем не возьмешь.

- За тебя, племянничек! - он сивуху опрокинул в глотку.

И не вздрогнул даже.

Рукавом занюхал и приказал:

- Пей.

Арей и выпил. Пошла... а что вода ключевая, правда, крепости такой, что перед царем-батюшкой, чья физия на творящееся в корчме взирала с брезгливостью немалою, не стыдно. Выпил и вздрогнул.

Ляснул стаканом по столу.

- Наливай.

- До седых коней пьем? - уточнил Кирей, наполняя стакан доверху.

- До них самых... значит, я не при чем?

- Не при чем.

- А ты?

- И я не при чем...

- А кто при чем?

- Чтоб я знал, - между первой и второй медлить дядюшка не стал. - Тошно мне, племянничек... и с каждым годом все муторней. А ты... не ты... она... хорошая девка. Приглядись. Царских кровей. Этакими невестами не кидаются...

- У меня есть.

- У тебя есть. У меня есть... благодать... эй ты, - Кирей схватил за рукав мужичонку виду прехитрого. Лицом кругл. Бороденка редка, рыжа, а глазья так и посверкивают лисьею хитрецой.

Тепло побежало по жилам.

А ведь зря Арей никогда-то не напивался. Сперва не по годам сие было, потом - не по возможностям. Вторая пошла лучше первой.