Во Флоренах

Девушка оживляется, даже глаза заблестели. Кто не знает, каких свиней выращивают у них на ферме! Аника тянет меня за рукав: «Идемте, я вам покажу». Колхозники сдали ей на руки 194 головы. У нее есть помощник — дед Тимофте. Но он стар. Хорошо, что хоть сторожит по ночам. Ей бы еще одного человека, но она об этом не хлопочет. Сама справляется.

На низеньких воротах свинарника висит замок. Аника отпирает его. Мы входим в большой чистый двор. В угловом сарайчике хрюкают несколько самок. Отсюда тянется длинный ряд больших и мелких загонов. Посреди двора резвятся поросята. Здесь есть и несколько годовалых. Этих уже можно начать откармливать.

— Вот, идите сюда, — воодушевленная Аника открывает передо мной дверь самого большого загона. Здесь расположились тридцать кабанов, жирных, огромных. Они уже не в состоянии даже подняться с места.

— Вон, видите этого? Мы его Черчиллем зовем. Завтра зарежем для колхозников. В нем сала две трети и только одна треть — мяса, — с гордостью рекомендует одного из кабанов Аника.

В углу лежит пятнистая свинья. Она изо всех сил старается подняться. Хрюкает, вытягивает передние ноги… Но, несмотря на все старания, встать не может. Тогда она начинает рыть землю под глинобитной стеной.

— A, чтоб тебя! — и девушка запускает в свинью камешком.

Почему Аника сердится? Всякая свинья роет землю. На то она и свинья.

— Пусть идет к своему хозяину, — сердито говорит Аника. — Там может хоть весь дом перевернуть. Мне не жалко.

Хозяин? Какой хозяин? Ведь свинарник этот колхозный… Аника молчит и смотрит в сторону. Между ее тонкими бровями вдруг пролегла глубокая складка. Щеки у нее горят. В чем дело?

— Мне все-таки интересно знать, о каком хозяине вы сказали, Аника? — спрашиваю я.

Она молчит.

— Ну, это уже просто нехорошо с вашей стороны. Раз начали, то надо и закончить.

— Вы не подумайте только, что я его боюсь, Степан Антонович, — с досадой говорит Аника, — мне просто противно.

Я, однако, настаиваю, чтобы она рассказала мне, в чем дело. И Аника рассказывает. Ей бы не хотелось именно теперь ссориться с председателем колхоза. Ведь она хлопочет, чтобы правление закупило еще десять свиней хорошей породы. Если Штефэнукэ рассердится, он не согласится с ее предложением. Ведь эта пятнистая свинья, этот «паразит», как называет ее Аника, его, председателя. Он купил ее в колхозе поросенком и тут же откармливает.

Голос Аники звучит вполне спокойно. «И говорить об этом не стоит», — как бы старается она подчеркнуть всем своим видом.

Но, вероятно, Штефэнукэ приносит сюда свеклу, отруби, кукурузу? Или же деньгами платит? А вообще говоря, почему бы ему не откармливать свою свинью дома?!

— Это вы у него спросите, Степан Антонович, — с добродушной иронией отвечает Аника. — От него жди — и платить будет, и приносить…

— А вы его покрываете, — резко замечаю я.

— Ну уж этого никто не скажет, — горячо возражает Аника. — Спросите кого угодно…

Не так давно она даже поставила вопрос на собрании колхозников. Только пользы-то никакой! Поднялся счетовод и сказал, что колхоз не в ущербе от этого, так как на содержание свиньи у председателя вычитают из его трудодней. Но она, Аника, не верит счетоводу.

Не понимаю, почему молчат колхозники! Я этого так не могу оставить. Как член партии, я обязан заняться этим делом.

— А насчет Горци я бы вас попросила, Степан Антонович.., — прерывает мои мысли Аника.

Мы договариваемся с Аникой не спускать мальчика с глаз. Теперь я уже знаю, какие условия у него дома. Я убежден, что из Горци можно сделать человека. Он вовсе не так испорчен, как считает Андрей Михайлович.

Когда я уже собираюсь уходить, Аника спрашивает меня:

— Что это за книжка у вас, Степан Антонович?

— «Счастье» Павленко.

— Мне бы тоже хотелось ее прочесть!

Я пока не могу оставить книгу. Она мне нужна на сегодняшний вечер. Но я обещаю прислать ее Анике с Горцей.

— Только читайте внимательно. А потом мы побеседуем с вами о ней.

— С удовольствием, Степан Антонович! Читаю я много, но не все понимаю. Мне очень хотелось бы, чтобы в чтении мне помог образованный человек.

Пожимаю ей руку, и Аника радушно приглашает меня:

— Приходите к нам почаще, Степан Антонович?

Солнце заходит. Оно похоже на огромный костер, поддерживаемый вершиной горы. Тень ее почти касается моих ног. А справа, по обе стороны обширной долины, расположились наши Флорены.

В первый раз я вижу село со стороны и не узнаю его. Дома утопают в садах. Вон там, у подножья горы, стоит большое двухэтажное здание, паша школа, выстроенная только в прошлом году. Окна ее выходят на юг. Посреди села, недалеко от речушки, строится новая больница. Стены уже поставлены, и половина крыши покрыта черепицей. А еще выше — колхозный двор… Сколько там построек! Конюшни; хлева, амбары, гаражи…

Я там бывал не раз. Но теперь, на расстоянии, могу лучше оценить все это богатство.

Чувствую радость, воодушевление.

Меня тянет поскорей в село, там кипит жизнь.