Во Флоренах

— Откуда! — Андрей Михайлович улыбается так, будто речь идет о чем-то, всем давно известном. — Впрочем, это ваше личное дело, Степан Антонович, и никого это не должно интересовать. — Он вдруг становится серьезным: — Да, Михаил Яковлевич! Ученица ваша выздоровела? Как ее зовут? А, да, Маковей… Она уже ходит в школу?

— Ходит, — отвечает Михаил Яковлевич, взволнованный и бледный.

— Ну, хорошо. Меня интересовало здоровье девочки. — Директор переводит взгляд на меня, давая этим понять Михаилу Яковлевичу, что он может итти.

Не успевает молодой учитель затворить за собой дверь, как Андрей Михайлович закатывается смехом.

— Видели, как разволновался? Можете быть спокойны, эту ночь он не сомкнет глаз.

Я ошеломлен.

— Но, скажите, Мика Николаевна в самом деле готовит доклад?

— Да нет. Это я пошутил. Доклад сделает Иона Васильевна.

Я встаю и выхожу, не попрощавшись. Тут же отправляюсь к Михаилу Яковлевичу. Необходимо сказать ему, что все это ложь! Но поверит ли он мне?

Михаил Яковлевич хороший парень: искренний, с открытой душой. А энергии у него!.. Он способен совершить многое, если им правильно руководить. Ему нужно большое дело, которое захватило бы его целиком. Но какое? На попечении его и Мики Николаевны находится пять групп ликбеза. Молодые учителя руководят культармейцами. И работа идет неплохо! Что же еще? Михаил Яковлевич, кроме того, пионервожатый. Но в этом деле он не очень силен. Не посоветоваться ли о нем с секретарем комсомольской организации Андриеску?

Прихожу к Михаилу Яковлевичу. Он старается быть со мной приветливым, но былого доверия, я чувствую, у него ко мне нет. Побеседовав о том, о сем, я, как будто невзначай, говорю ему, что директор раздумал: доклад будет делать Иона Васильевна, а не Мика Николаевна.

— В самом деле? — радуется он, словно теперь все препятствия в его любви к Мике Николаевне преодолены.

«Очень хорошо, — думаю я, — с этим кончено». Теперь другое… Начинаю издалека… Спрашиваю, получил ли он сегодня газеты. Еще нет? А мне хотелось посмотреть «Молодежь Молдавии». Кстати, недавно я там прочел интересную статью.

— О чем же? — спрашивает Михаил Яковлевич.

— О том, как в одном селе комсомольцы организовали самодеятельность. А что, Михаил Яковлевич, если бы и нам здесь этим заняться? В селе столько комсомольцев и молодые учителя есть!.. Да ты сам, — обращаюсь я к нему уже на «ты», — ведь ты поешь, играешь… Ну, а Мика Николаевна…

— И она тоже! Мы с ней еще в Сороках участвювали в одной пьесе, — оживляется Михаил Яковлевич, — но захочет ли она?

— А почему бы нет! Ты ведь знаешь, как она любит общественную работу! Давай посоветуемся обо воем этом с Андриеску.

— Давай! — И Михаил Яковлевич живо вскакивает со стула. Он отличается той детской непосредственностью, которую редко встретишь у взрослых людей, и поэтому она так подкупает,

Повсюду ваше внимание привлекают афиши: «Приходите в клуб. Вечер молодежи. Большой концерт. Юмор».

Ни разу в эти дни Михаил Яковлевич не лег спать раньше двух часов пополуночи. Никогда еще я не видал его таким энергичным и деятельным. По вечерам приходит в клуб Мика Николаевна. Репетируется пьеса «Вторая граница». После репетиций Михаил Яковлевич, уже не стесняясь, провожает ее домой: ведь не пойдет же она одна ночью!

И вот наступает, наконец, долгожданный вечер. В клубе собирается столько народу, что яблоку негде упасть. Я с трудом нахожу себе место недалеко от сцены. Вон Владимир Иванович. На нем черный костюм, вишневого цвета галстук с белыми полосками. Он гордо улыбается: ведь это у меня вы все учились!

Всем заправляют Андриеску и Михаил Яковлевич, распорядители сегодняшнего вечера. Михаил Яковлевич так занят, что раз десять прошел мимо меня и не замечает.

Звонит колокольчик (его взяли в школе), и в зале становится тихо. На сцену выходит Михаил Яковлевич. Он жестикулирует обеими руками, как пламенный оратор, раскрывает и закрывает рот, не произнося при этом ни слова. Потом говорит: «На этом, товарищи, я кончаю свою речь».

Шутку принимают весело. Михаил Яковлевич спрашивает со сцены девушку в зале:

— Иленуца, ты не заметила, сколько времени я говорил?

Смех.

— Теперь вас будет развлекать Владимир Иванович.

Завуч читает лекцию на тему: «Было ли начало и будет ли конец жизни на земле?» О лекции в афише не было сказано. Вот это уж нехорошо, Михаил Яковлевич.

Учитель говорит — я слежу по часам — сорок три минуты. Его хорошо слушают. Когда он кончает, поднимается занавес.

На сцене школьный хор. С одной стороны — девочки, с другой — мальчики: все красивые, нарядные. Зрители встречают и провожают их аплодисментами.

Андриеску читает по-молдавски отрывок из поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин». Потом на сцену стремительно выскакивают танцоры: бурная молдовеняска. Трещит пол под ногами. Но Михаил Яковлевич все недоволен. «Больше жизни, ребята! Огня побольше!» — подзадоривает он танцующих.