Во Флоренах

Следующий номер — дуэт «Ой цветет калина». Поют Аника и Мика Николаевна. Учительница выше и красивее Аники, зато Аника нежнее. У нее мягкий лирический голос. А у Мики Николаевны — низкий, грудной. Слушаешь песню, и воображение уносит тебя далеко-далеко. У ручейка, журчащего среди зеленых холмов, тоскует девушка… Замечательно спели. Весь зал восторженно аплодирует молодым певицам.

…Начинаются танцы. И я не прочь потанцевать. Приглашаю Анику. Носик ее немного припудрен, от кос исходит легкий запах духов. Я замечаю Андриеску, который стоит в стороне и следит за каждым нашим движением, прямо глаз не сводит. Я слышал, что он неравнодушен к Анике. Так ли это?

— Вот ты где, Степан Антонович! — раздается над моим ухом громкий голос Бурлаку. — Где это ты пропадал весь вечер? Только сейчас тебя увидел. — Он садится на стул рядом со мной и тихо говорит:

— Знаешь, приехал Саеджиу и инженера привез. Да, видишь, — легонько толкает он меня в бок, — я говорил Штефэнукэ, что этот сукин сын вернется.

Народ расходится. У ворот клуба я догоняю Анику. Она идет медленно. Не ждет ли она Андриеску? Предлагаю девушке проводить ее домой. Беру под руку.

— Как дела на ферме? — спрашиваю.

Ферма? Работы там по горло. Вчера одна свинья родила четырнадцать поросят. Аника выкупала их. Какие они хорошенькие!.. Жаль только, что не породистые. Но теперь она уже все обдумала. Через год на ферме будут свиньи только хорошей породы. На это не так уж много денег нужно — две тысячи. Аника поставит вопрос перед правлением колхоза. А если Штефэнукэ опять заупрямится, она пойдет в райком, будет писать в газету и не отступит, пока не добьется своего.

— Вы поможете мне, Степан Антонович?

— Непременно. Ну, а что вы читали последнее время, Аника?

— Что читала? Большую книгу, «Анна Каренина» называется. Сколько в жизни интересного, Степан Антонович! Я бы хотела все знать!..

Мы долго стоим с Аникой у калитки. Я держу ее руку и никак не могу уйти. Мне кажется, что и ей не хочется расставаться со мной.

— Когда мы еще увидимся, Аника?

— Когда захотите…

Электростанция все же будет!

На следующее утро прихожу в класс, вижу, дети чем-то радостно взволнованы. Филипаш поднимает руку.

— Степан Антонович, скажите, правда, что к нам в село инженер приехал?

— Электрическую станцию строить, — добавляет другой мальчик.

— А скоро начнут?..

Во время перемены — в учительской, а позже — в кооперативе, в сельсовете и куда бы я ни заходил — всюду слышу об одном и том же: Саеджиу привез инженера, и уже составляется проект электростанции.

Все село живет одним: электрическая станция. А сколько споров вокруг нее!

— Станцию нужно строить у русла реки, оттуда легче протянуть провода, чтобы провести свет во все дома.

— Нет, лучше недалеко от горы, у изгиба Реута. Здесь река уже и не требует большой плотины.

— Ничего ты не понимаешь. В Рэдинах — вот где надо! Там ферма.

Особенно воодушевлен вестью об инженере Оня Патриники. Подумать только! Саеджиу, право слово, когда он хочет, может и хорошее дело сделать!

Вечером встречаю в клубе Штефэнукэ. У него вид победителя.

— Слыхали, Степан Антонович, как я утер нос Иванову?

— Почему Иванову?

Штефэнукэ отводит меня в сторону, лукаво подмигивая своими хитрыми глазками. Он кладет мне руку на плечо, как старому приятелю.

— Да, утер ему нос! Вы же знаете, как он ко мне придирался…

Да, знаю. Когда Саеджиу поехал за инженером и еще не было слухов о том, что он, якобы, сбежал с колхозными деньгами, Иванов уже тогда поднял большой шум. Когда наступит конец этой анархии? Кто его знает, какого инженера привезет Саеджиу? Он, Саеджиу, и сам-то проходимец, совершенно не проверенный человек! О чем думал Штефэнукэ? Надо потерять всякое чувство ответственности, чтобы поступить так необдуманно. Почему Штефэнукэ делает все, что приходит ему в голову и никого не спрашивает! Почему он не советуется с колхозниками?

Ведь существует специальная организация, которая помогает колхозникам строить электростанции. Эта организация имеет в своем распоряжении инженеров и электрическое оборудование.

Когда же до Иванова дошли слухи о бегстве Саеджиу с колхозными деньгами, он позвонил Штефэнукэ и предупредил его со всей строгостью: «За свое самоуправство вы ответите перед судом».

— Ну, а что ты скажешь теперь, товарищ Иванов? — торжествующий Штефэнукэ сжимает кулак. — Пока ты будешь в суд подавать, я здесь электрическую станцию построю!

Приходит человек с запиской от Бурлаку: меня просит зайти в сельсовет Иванов. Кончаю последний урок и иду в сельсовет.

В кабинете Бурлаку очень тихо. Иванов, сильно взволнованный, смотрит в окно. Он рассеянно пожимает мне руку и снова отворачивается от всех. Бурлаку и Штефэнукэ сидят рядом с видом напроказивших детей. Некоторое время мы все молчим.

— Отвечайте же мне, товарищ Штефэнукэ, кто этот человек, которого привез вам Саеджиу? Как можем мы никому не известному человеку доверить такое ответственное дело? Ведь вы, Штефэнукэ, председатель колхоза, и это вы послали Саеджиу!