Во Флоренах

Я не выспался, устал, но настроение у меня хорошее. Сегодня все село на народной стройке. Утром я был там, у Рукава. Даже не успел поесть перед уроками. Теперь, после работы, я наскоро закусываю и опять отправляюсь на стройку.

Может, и Андрей Михайлович пойдет? Попытка — не пытка. Захожу к нему в кабинет.

— Степан Антонович! — Голос его звучит торжественно. — Хорошая весть…

Что такое?

Нет, без могарыча он не скажет. Весть очень хорошая. Он кладет руку мне на плечо, улыбается, как доброму приятелю: дело, мол, стоющее!.. Ну что Ж, могарыч так могарыч!

Нашелся Санду! Андрею Михайловичу только что звонили из милиции. Мальчик здоров, но где он находится, не сказали. Директор считает, что Санду лучше там и остаться, на новом месте. И для школы меньше хлопот. А то опять… что-нибудь может приключиться из-за этой мачехи!

Почему слова Андрея Михайловича так неприятно действуют на меня? Ведь я не первый день его знаю! Он всегда так поступает, всегда старается перестраховаться. Только бы нельзя было к нему придраться. Впрочем мне сейчас не до Андрея Михайловича. Санду нашелся! Какая радость! Сейчас я неспособен сердиться. Предлагаю Андрею Михайловичу пойти со мной к Рукаву. Да где там! У него работы по горло…

Земля еще не замерзла. Снег падает большими пушистыми хлопьями, которые тут же тают. Под ногами хлюпает вода.

Миновав село, сворачиваю влево. Иду по краю оврага. Вдали видны запорошенные снегом силуэты людей и лошадей, машины, подводы. Как их много! Сквозь онежную пелену мне кажется, что там, на Рукаве, движется большой белый муравейник.

Обычно я работаю со школьниками, но сегодня мы их на стройку не пустили — погода! Пойду к молодежи, вон к той группе, что нагружает машину. Снимаю пальто и беру в руки лопату. Хотя я не обладаю ни голосом, ни музыкальным слухом, пою вместе со всеми:

И любят песню деревни и села…

Нагруженная доверху машина уезжает. В долине показывается пустая телега, запряженная двумя лошадьми. Паренек хватает их под уздцы и ведет к нам. Вся наша бригада с шумом и хохотом, не обращая внимания на протесты хозяина телеги, бросает в нее землю. Я работаю вместе со всеми и от души смеюсь. Чувствую себя школьником, который вместе с товарищами резвится на школьном дворе во время большой перемены. Снег падает на мою обнаженную голову.

Одна-две минуты, и телега наполнена.

— А теперь — но-о-о! — понукает лошадей девушка из нашей бригады. — Можете ехать, дядя Тоадере, грузовик уже возвращается…

— Ха-ха-ха!

— Здравствуйте, Степан Антонович!

Аника!

Телогрейка, платок и выбившаяся из-под него прядь волос — все покрыто белым слоем снега. И от этого разрумянившееся лицо девушки кажется более смуглым.

— Аника! Как давно я вас не видел!..

— А я копаю вон там, смотрю — Степан Антонович. Меня и не видит.

— Да как же я мог вас узнать, когда вы словно известкой побелены! Как поживаете?

Меня интересует, что слышно на свиноферме, каковы успехи Аники в школе крестьянской молодежи, как Горця ведет себя дома. Да и вообще мне хочется с ней потолковать о всякой всячине. Но ведь она бросила работу! И мы идем к ее бригаде, которая расположилась ниже нас, под косогором.

— Я привела вам еще одного землекопа, — весело сообщает Аника.

— Здравствуйте, Степан Антонович! Идите к нам! — приветливо встречает меня молодежь.

— Сюда, сюда идите, Степан Антонович! С этого места удобнее бросать землю в грузовик…

— Спасибо, мне и здесь удобно.

Я работаю рядом с Аникой. Мы тихо разговариваем с ней. Среди шума, шуток, смеха нас никто не слышит.

Горця? Аника не узнает его. Как будто другим мальчиком стал. Только от Штефэнукэ возвращается сердитым:

— Сколько Григорашу не объясняй, все равно ничего не понимает!

— Выходит, ты зря занимаешься с ним? — говорит ему Аника.

— Как зря! — возмущается Горця. — По русскому у него было два, а теперь — четыре. И в карте он лучше стал разбираться…

— А что на ферме?

— Представьте себе, Степан Антонович, Штефэнукэ на правлении совсем не возражал против покупки свиней.

Аника написала заявление, и правление колхоза решило удовлетворить ее просьбу. А Штефэнукэ сказал: — Все дам, только сделай ферму образцовой. Сделаешь?

— И я дала слово, Степан Антонович.

Аника задумывается на мгновение. Глаза ее смотрят мечтательно. — Увидите, какая ферма будет у нас через год…

Аника уже получила из совхоза «Советское животноводство» восемь свиней хорошей породы и на днях еще десять получит. Она рассказывает мне, в каком корме и каком уходе нуждаются эти свиньи, называет разные породы, о которых я не имею ни малейшего представления. Все это Аника вычитала из книг, которые брала у агронома… Все более воодушевляясь, девушка начинает мне доказывать, словно я с ней спорю, почему такая-то порода свиней нуждается в особом уходе.

Грузовик отправляется на выгрузку. Парши и девушки начинают играть в снежки. Я извиняюсь перед Аникой и громко спрашиваю:

— Ребята, кто читал сегодняшнее сообщение о войне в Корее?

Несколько человек отвечают, что читали. Молодежь окружает меня.

Степан Антонович, а почему американцы высадились в Чемульпо? Расскажите нам…