Во Флоренах

— Как не хочу! — Бурлаку даже на месте подскочил. — Хоть сегодня могу заявление подать…

— Заявление?.. Это легче всего! А вот подготовлен ли ты к вступлению в партию? «Краткий курс» хотя бы знаете, товарищ Бурлаку? А ну-ка, на каком съезде партия приняла решение о коллективизации? Ага, молчите? Не знаете? А какова роль государства при социализме? Какие классы у нас в стране?

Бордя засыпал Бурлаку вопросами, а тот только глазами хлопал.

Все это рассказал мне сам Бурлаку.

— Совсем осрамился, Степан Антонович! — сокрушался он. — Мне с того дня стыдно на глаза показаться секретарю. Вы знаете, что он мне сказал? Тот не коммунист, кто не работает над собой. Он, говорит, порочит высокое звание члена партии.

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Вот Оня Патриники всей душой стремится овладеть марксистско-ленинской теорией, а вы ждете, пока вам сделают выговор.

— И еще Бордя сказал, — продолжал Бурлаку, — Что раз в месяц он лично будет меня проверять. Я бы вас попросил, Степан Антонович, помочь мне…

«Ага, встряхнул тебя маленько оекретарь», — подумал я. Мы договорились с Бурлаку встречаться для консультаций у Они Патриники.

С тех пор я на Бурлаку не могу пожаловаться.

Как ожил Санду! Не узнать его. Всегда чистенький, опрятно одетый, веселый. С лица исчезают последние следы угрюмости. Во время перемен он играет, как все дети. И уроки аккуратно готовит.

Молодец Аника!.. Одна, без родителей, она воспитывает своего братишку Горцю, да еще и Санду. И все это без громких фраз, без позы. Ею движет одно только человеческое чувство. Мне кажется, что Мария Ауреловна могла бы в докладе, который она готовит, рассказать об Анике, о Горце, о Санду. Материал весьма поучительный. Но Мария Ауреловна говорит, что это не имеет отношения к ее теме: работа с отстающими учениками.

Я уже несколько дней с удовлетворением замечаю, что Мария Ауреловна немного пришла в себя. Уже нет синих кругов под глазами. Взгляд стал спокойнее. Работа над докладом, который она должна сделать на педагогическом совете, поглотила ее целиком и отвлекла от тяжелых мыслей.

И вот Мария Ауреловна уже стоит у стола и ровным, спокойным голосом докладывает:

— Третью четверть мы кончаем с хорошими показателями. Во всей школе осталось только три ученика с двойками. А в первой четверти их было двадцать восемь. И отметки тогда были завышены. Да, да, Андрей Михайлович, завышены, — резко поворачивается она к мужу, как бы ожидая возражений с его стороны.

Директор с непринужденным видом закуривает папиросу.

— Почему только «Андрей Михайлович»? — говорит он. — Мы все грешили этим.

Владимир Иванович, покосившись на него, улыбается. Знаем, мол, тебя. Ты думаешь, что мы забыли историю с двойкой Григораша Штефэнукэ? Что касается Марии Ауреловны, то она как будто не слышит реплики и продолжает:

— Мы должны точно уяснить себе, каким путем достигли хороших результатов. Работа с отстающими у нас была в этой четверти организованная, планомерная, продуманная. Первый пример подал нам Степан Антонович. Мы его не сразу поддержали. Иные даже с некоторой враждебностью отнеслись к его опыту. — Мария Ауреловна задерживает свой взгляд на Санде Богдановне. Та надувается и отворачивается: чего, мол, хочет от нее директорша?

— Теперь у нас уже есть, чем гордиться, — говорит Мария Ауреловна. — Практика работы с отстающими учениками, если ее по-настоящему проанализировать, может научить нас бороться и с другими недостатками.

Семинар отличников, которым руководил Владимир Иванович, сыграл большую положительную роль. Само создание такого семинара придало организованный характер борьбе за высокую успеваемость. Он явился хорошим стимулом и для его участников. Понимая, что им дано почетное задание, они старались быть достойными его. В этом заслуга нашего завуча, нашего уважаемого Владимира Ивановича. Но и здесь не обошлось без ошибок.

— Интересно, интересно, — подхватывает Владимир Иванович. — Покритикуйте, пожалуйста! — И он снимает с носа очки, словно они ему мешают слушать.

— Если мы говорим, Владимир Иванович, что наш семинар является стимулом также и для отличников, то почему никогда не меняется его состав? Почему не привлекаются к полезному делу и другие дети? Здесь ведь не может итти речь о каких-то особых склонностях. Семинар не ставит себе целью делать из детей педагогов…

— М-да, замечание весьма дельное. — Владимир Иванович надевает очки на нос. — Это нам урок, Андрей Михайлович.

— Учителю всю жизнь приходится учиться, — вставляет директор.

— А теперь о Санде Богдановне… — Мария Ауреловна делает маленькую паузу, во время которой Санда Богдановна воинственно скрещивает руки на груди. Директорша снова задевает ее.