Во имя человека

Вчера, когда я разговаривал с Ваней Пушкаревым по телефону, он предложил мне собрать механикой кранов, приехать к нему и посоветоваться насчет демонтажа наших кранов, транспортировки их и затем монтажа на железнодорожных платформах. Даже обещал помочь нам людьми и техникой. Перед разговором с ним я снова просмотрел технологические карты демонтажа и монтажа крана, присланные с завода. И сборка крана, и разборка его предусматривались заводскими проектировщиками в двух вариантах. Там, где возможно было на этих работах использовать дополнительный кран, технологические карты были простыми. Одной из них, монтажной, мы уже пользовались у себя в порту, собирая наши плавучие краны на понтонах с помощью портальных. Главное затруднение было в установке поворотной части крана на круговой рельс. С лебедкой, машиной и паровым котлом она весила двенадцать тонн восемьсот килограммов. Монтажный кран предусматривался и на установке стрелы длиной в двадцать метров и весом в четыре с половиной тонны, на загрузке в задние карманы поворотной части противовеса — чугунных чушек общим весом тоже в четыре с половиной тонны. А также и на установке кабины крана, крыши его, даже арматуры. По заводской технологической карте как монтаж крана, так и демонтаж его были в этом варианте рассчитаны на неделю. В условиях стационарного порта мы легко укладывались в этот срок.

Во втором варианте завод предусматривал случай, когда сборка и разборка плавучего крана будут производиться в отдаленных районах, где отсутствуют монтажные краны. В таких случаях все работы должны вестись вручную с помощью большой бригады такелажников, их примитивных приспособлений вроде грузовых талей. По этой технологической карте на монтаж одного крана уходило три недели.

Еще до начала строительства химкомбината в поселке существовала маленькая пристань, где ненадолго останавливались грузопассажирские пароходы. Все работы велись грузчиками, транспортировка какого-нибудь пианино для местного Дома культуры становилась проблемой. Игнат смеялся, когда мы только спустились по реке сюда работать: «Пристань здесь строилась еще Ермаком Тимофеевичем». Больше чем на полгода, когда река покрывалась льдом, жизнь на пристани вообще замирала. С началом строительства химкомбината пристань постепенно превращалась в порт. Одна из причальных стенок его была уже готова, на ней работали три портальных крана, каждый грузоподъемностью в пять тонн. Две такие же стенки еще строились. Работал еще и пассажирский вокзал, а к поселку через тайгу была протянута ветка от основной железнодорожной линии. В километре ниже по течению реки от строящегося порта, в излучине ее, был естественный затон, в котором должны были отстаиваться зимой небольшие речные суда и наши крановые понтоны. Порт работал очень напряженно, поэтому строительству химкомбината и пришлось создать четыре временных причала для наших плавучих кранов.

Разговаривая вчера с Ваней Пушкаревым, я сказал ему, что лучше было бы снять краны с понтонов в порту, воспользовавшись для этого его портальными кранами. Но он сразу ответил мне, что их не удастся высвободить для этого, пока не окончится навигация. Мне хотелось, сняв краны с понтонов, сразу установить их на железнодорожные платформы. На те самые, на которых наши краны будут работать зимой. И на это Пушкарев ответил мне, что сначала он должен посоветоваться с Надеждой Ивановной, удастся ли ей достать к этому времени платформы у железной дороги. Их тоже надо было арендовать строительству до весны, а главное — согласовать с дорогой новые условия использования платформ: они ведь предназначены для перевозки грузов.

— Ты сегодня в вечер работаешь, Серега? — спросила меня Наташа.

— Да.

— Ну, тогда уж придется нам всем собраться на твоем кране, начальничек, — усмехнулась она. — Только сам позвони Петухову и Панферову для соблюдения субординации, а то Борис Васильевич меня-то может и не послушать.

— Хорошо.

Петухов согласился сразу, только пробасил усмешливо:

— С Аллой Викторовной было полегче, она сама к нам ездила.

— Да ведь тогда река была свободная, катер Комлева — на ходу.

— Не темни, Серега, начальничком уже себя почувствовал! А вот отец твой, я слышал, не такой, — и повесил трубку.

Борис Васильевич Панферов вежливо выслушал меня, помолчал. Я ожидал, как обычно, какого-нибудь язвительного замечания от него или, еще хуже, прямого отказа. Но он только вздохнул по-стариковски тяжело:

— Делать нечего. Зимовка в снегу требует капитальной подготовки.

Сменившись и попив чаю, Катя и Смоликов уехали в больницу к Алле Викторовне, а Комлев пришел снова на кран, сказал Саньке:

— Помечтай у окошечка, новобрачная.

— Я и у котла могу помечтать, — улыбнулась она.

— Не понимают, Серега, нынешние девушки кавалерского обращения, это я и по своей дочке заметил.

— Ошибся ты, дядя Захар, — засмеялась Санька. — Плохо свою Полюшку знаешь!

— Наградил тебя господь бог женой, Серега! — тоже засмеялся Комлев.