Во имя Гуччи. Мемуары дочери

Мне еще не было двадцати лет, поэтому я не придавала особого значения тому, что стала первой женщиной в семье, занявшей кресло в совете директоров. Однако когда я появилась на первом заседании, с ног до головы одетая в продукцию GUCCI, и заняла свое место у овального стола из красного дерева рядом с Джорджо, то почувствовала на себе прожигающие взгляды присутствующих. Сохраняя спокойствие, я просто кивнула всем и улыбнулась.

Все знали, что я присутствую там главным образом для того, чтобы поддерживать отца, но все равно упивалась этой возможностью. Меня также завораживала интрига между отцом и моими братьями, когда он председательствовал на заседаниях. Роберто, его любимец, редко бывал в США, но в тех немногих случаях, когда это ему удавалось, он вел себя безупречно. Джорджо тоже был нечастым гостем, однако отец обращался с ним совершенно иначе, всякий раз сурово одергивая сына, стоило ему открыть рот. Паоло не присутствовал ни на одном заседании за все то время, пока я была в Нью-Йорке. Они с моим отцом по-прежнему были на ножах, и в тот период он в основном жил в Италии, работая над Gucci Plus. Мой кузен Маурицио всегда участвовал в заседаниях и поддакивал каждому слову моего отца.

Как только стартовала новая маркетинговая кампания, пресса окрестила меня «девушкой Гуччи», а раздел стиля «Нью-Йорк таймс» назвал «самой подходящей девушкой в мире», описывая как «итальянскую красавицу с английским акцентом, рожденную в династии, где первенство принадлежит мужчинам». Другие намекали на то, что я стану наследницей Альдо Гуччи. Мысль о роли наследницы, очевидно, была смехотворной, и если кто-нибудь меня об этом спрашивал, я отвечала: «Очень надеюсь, что нет!» Тогда я еще только училась, а империя GUCCI — это не какая-нибудь маленькая аптека. Оставалось только гадать, что думали обо всем этом мои братья, но мне не пришлось долго ждать, чтобы узнать их мнение. Паоло, по-прежнему добивавшийся статуса в компании, стал утверждать, что я и дня не продержалась бы без отца, хотя все же признавал, что у меня «больше мозгов, чем у остальных членов совета директоров, вместе взятых».

Тем временем я пустилась в тур по стране, чтобы резать ленточки на разнообразных торжественных открытиях магазинов. Я была одета в кожаные брюки верблюжьего цвета или замшевую юбку с шелковой блузкой — всегда с обязательными аксессуарами от GUCCI. Моя задача — показать, каким образом можно адаптировать нашу одежду для более молодой, современной аудитории.

— Мое поколение даже не мечтало покупать вещи со знаком GG, — призналась я Руби Хамре по дороге к нашему очередному мероприятию. — Наш образ — слишком благоразумный. Мне хотелось бы в испытанную формулу привнести энергии и веселья.

Должно быть, у папы имелись некоторые сомнения, но увидев, как я обращаюсь с витринами, он понял, что у меня острый глаз и есть необходимые качества для успеха.

— Только помни, что ты — Гуччи, — говорил он мне. — Ты должна быть шикарной и элегантной во всех случаях жизни.

Отец не только признал меня; главное — он подарил мне собственный голос. Я чувствовала себя «сопричастной» и видела свое будущее в творческой свободе, которой жаждала. Может быть, в компании и найдется для меня долгосрочная роль, думала я.

У Паоло, напротив, такой уверенности в своем будущем в GUCCI быть не могло. Вернувшись в лоно семьи, он решил, что ему будет предоставлена бо́льшая независимость, тем более речь шла о его дизайнерских разработках для Gucci Plus, но потом обнаружил, что каждый созданный им эскиз обязательно требует одобрения руководства. Чаще всего его идеи отвергали. Совет директоров утверждал, что творчество Паоло не вписывается в стиль компании. Он, в свою очередь, воспринимал это как заговор, возглавляемый папой и дядей Родольфо, и жаловался на предвзятое отношение. В июне 1982 года накал страстей достиг кульминации, когда отец временно отстранил его от дел вплоть до общего собрания совета директоров, которое должно было состояться в июле во Флоренции.

Я не присутствовала на той встрече, но слышала, что она закончилась взрывом. Вместо того чтобы идти своим обычным сонным чередом, заседание неоднократно прерывалось репликами Паоло, который стремился выплеснуть все свои обиды, а затем отклонился от повестки заседания, чтобы задать отцу вопрос насчет прибыли, якобы утекающей в офшорные холдинговые компании, — факт, который, по утверждению Паоло, вскрылся совсем недавно.

Когда повестка дня заседания превратилась в хаос, отец попытался восстановить порядок и попросил секретаря перестать вести протокол. В наступившем неловком молчании раздался необычный щелчок.

— Что это за звук? — спросил папа.

Все прислушались, затем дружно повернулись к Паоло. Звук исходил от диктофона, спрятанного в его пиджаке. Понимая, что разоблачен, он полез в карман и вынул оттуда преступное устройство, которое дерзко выложил перед собой на стол.

— Он все это записывал! — воскликнул кто-то, и при виде столь грубого обмана раздалось коллективное «ах!».