Во имя Гуччи. Мемуары дочери

Вплоть до того дня в Милане у меня просто не было возможности узнать Маурицио поближе. Не считая его скромных появлений на совете директоров, я видела его однажды на вечеринке в Нью-Йорке вместе с Патрицией, но мы едва перемолвились словом. Так что, когда я узнала, что он навязался сопровождать моего отца — между прочим, против его желания — во время последней встречи с Фоффо, это обнажило вселяющую тревогу черту его характера, о которой я прежде не знала. На самом деле Маурицио контролировал все подобные визиты, причем делал это до такой степени навязчиво, что мой брат Роберто позднее сказал, что Маурицио словно «охранял заключенного».

Отец был потрясен дряхлостью Фоффо. Поскольку Маурицио собственнически нависал над ними, они лишь перемолвились парой слов, а потом Родольфо велел сыну на несколько минут выйти из комнаты, чтобы они могли «поговорить наедине». В те краткие минуты Родольфо поманил папу, чтобы тот наклонился поближе, и заставил его пообещать, что он будет пристально приглядывать за Маурицио и никогда даже близко не подпустит его жену Патрицию к акциям компании. Отец заверил брата, что сдержит слово, еще немного побыл с ним, а потом поцеловал в лоб на прощание.

Родольфо умер в мае 1983 года и был похоронен в семейном склепе на кладбище Соффьяно за городской чертой Флоренции. После его смерти мой отец, старший из сыновей старого Гуччо, единственный оставался в живых. Это было концом эпохи и началом новой главы в истории компании — и вопрос, кто унаследует принадлежавшие дяде 50 процентов акций, пока оставался без ответа.

Погруженная в работу, я мало что знала о стычках между отцом и остальной частью семейства. Он редко обсуждал со мной такие проблемы, к тому же тогда я по уши влюбилась. Нарушив свою клятву никогда не влюбляться в итальянцев, я начала встречаться с виноторговцем из Виченцы в северной Италии. Его звали Сантино. Наше знакомство завязалось неудачно, когда я буквально упала в его объятия, оступившись на коктейль-вечеринке в Ньюпорте, на Род-Айленде. Вечеринку в поддержку вступления команды Италии в Кубок Америки на яхте Azzurra устраивал Ага-хан[78], а спонсировала компания Cinzano. Когда я шла по газону в коротком черном коктейльном платье с блестками (разумеется, от GUCCI

), высокая шпилька одной из моих туфель застряла в мягкой почве, и я потеряла равновесие.

— Позвольте вам помочь, — проговорил Сантино, ловя меня в полете. Стоило мне взглянуть в его зеленые глаза, как я пропала. Необыкновенно красивый, он напоминал молодого Фрэнка Синатру. К тому же он отличался спонтанным и шаловливым характером, и я никогда не знала, чего от него ожидать. Что-то в нем вызывало во мне искренний восторг, и мы сразу же прониклись друг к другу симпатией. Узнав, что он знаком с одной моей подругой в Нью-Йорке, я позаботилась о том, чтобы Сантино получил приглашение на официальный банкет, который я устраивала в своей квартире несколько недель спустя. Он пришел, а в следующий уик-энд пригласил меня на бранч с друзьями в своем доме в Гринвич-Виллидж, чтобы мы могли вместе посмотреть первый в истории «гей-парад». После этого я редко покидала его квартиру, впервые в жизни встретив мужчину, который дорожил мною и все для меня делал.

— Я знаю, что ты думаешь, но он не такой, как все! — сказала я матери, которая не стала скрывать скептицизма. — Он заставляет меня чувствовать себя особенной, не похожей на других.

Я умолчала о том, что в нем также чувствуется нечто необузданное, и тем он привлекал меня, как ни один другой мужчина. Я была совершенно без ума от него.

Вскоре после этого, когда Сантино предложил мне сесть в самолет и на пару дней слетать на Ямайку, я примчалась к матери, чтобы сообщить ей эту новость.

— Я должна поехать, мама! Прикроешь меня?

Привыкшая хранить тайны, она согласилась почти ничего не говорить папе, и я уехала. Дело не в том, что я боялась отца, но наши отношения только-только начинались, и не было смысла ничего рассказывать до тех пор, пока не настанет время, когда он действительно должен будет о них узнать.

На Ямайке, ныряя в глубокие холодные воды Блю Хоул, танцуя до рассвета на фестивале регги или просто лежа в гамаке под пальмой, я чувствовала, что еще никогда не была так счастлива. Все казалось новым и волнующим, и все в моей жизни в тот момент складывалось воедино в идеальной гармонии. Отец возложил на меня больше обязанностей в бизнесе, мать пребывала в добром расположении духа, а у меня появился мужчина, который рождал во мне ощущение, будто я — единственная женщина на свете.

Разве могло что-то пойти не так?

Глава 21 Месть Паоло и расследование против Gucci

Хотя кому-то может казаться, что члены моей семьи во многом были баловнями судьбы, я и мой отец не согласились бы с этим мнением. Он не был суеверным и никогда не верил в «просто» удачу — так же, как и я. Мы оба считали, что люди сами куют свои судьбы и, опираясь на взвешенные решения, способны сделать свою участь лучше.