По словам отца, Джорджо и Маурицио попытались выхватить диктофон у готового сорваться в истерику Паоло, последовала потасовка. Сидевший во главе стола отец, не веря собственным глазам, наблюдал, как его племянник и сыновья хватают друг друга за грудки. Потом Паоло схватил свое предательское устройство и побежал на выход, выкрикивая, что на него совершено нападение. Получив несколько царапин на лице, он подал иск на сумму в 13,3 миллиона долларов по факту нарушения условий контракта и обвинил своих родственников в том, что они «избивали и колотили» его кулаками и «разными предметами».
Новость о драке вышла под сенсационными заголовками вроде «Семейные распри сотрясают дом Гуччи», уподобив эту свару проблемам клана Борджиа. Реакция отца была типично дипломатичной. Пожимая плечами, он говорил журналистам: «Паоло любит преувеличивать». Но в узком кругу он давал волю ярости и говорил маме:
— В этом мальчишке нет никакого уважения!
Папа уволил Паоло, не оставив ему ничего, кроме его доли в компании. Зная, что Паоло не сдастся, все гадали, что будет дальше. А вскоре появилась разгадка, когда он снова поднял бучу, заключив сепаратную сделку и дав свое имя линии мебели. Он даже открыл в Нью-Йорке — незаконно — магазин
Нас ждали очередные дурные вести: у дяди Родольфо врачи обнаружили рак простаты. Лучевая терапия приковала его к инвалидной коляске, и он вернулся в Сент-Мориц для последующей реабилитации. Через считаные дни Маурицио взял под свой контроль предприятие в Милане. Когда в одном ведущем итальянском журнале появилась статья о нем, в которой он превозносил себя, моего отца особенно возмутило, что он подал себя как будущего главу
— Жена Маурицио станет крахом для этой компании!
Как всегда, меньше всего мне хотелось создавать новые проблемы. В начале 1983 года приближалось мое 20-летие. Я работала на полную ставку — как координатор по моде и разъездной посол компании. Мне выделили отдельный кабинет и поручали задания быть «тенью» отца во время поездок в магазины, на встречах и во взаимодействиях со служащими — опыт, который я считала бесценным.
— Внимание к деталям имеет первостепенное значение, — напоминал мне отец, останавливаясь по дороге, если замечал, что стеклянные столешницы не натерты до блеска, так же, как это делал мой дед. — Качество не может быть предметом компромисса, — настаивал он, проверяя, нет ли на кожаной сумке трещин или царапин. Я запоминала все его замечания и утешалась тем фактом, что всегда, когда мне это потребуется, смогу черпать из отцовского опыта и мудрости.
Я была ревностной ученицей, жаждавшей упрочить свою роль в компании, хотя знала, что мне придется вложить много упорного труда. И была только «за». Впервые в жизни получала не просто удовольствие, но и зарплату.
Мой отец продолжал летать по миру, держа руку на пульсе наших зарубежных предприятий, в то время как мать продолжала вести обычную жизнь, проводя бо́льшую часть времени в Риме. Я по-прежнему мало контактировала с ней в этот период; она не проявляла интереса к моему участию в бизнесе, поскольку была далека от него. Когда я узнала, что она одна прилетит в Нью-Йорк на свой день рождения в октябре, то решила устроить для нее вечеринку в своей квартире, которая располагалась через холл от квартиры отца. Одна из моих любимых маминых фотографий была сделана именно в тот вечер. Сорокапятилетняя мама роскошно выглядела в розовом свитере из ангоры и черных кожаных брюках. Мои друзья откупорили в ее честь шампанское и устроили овацию. Затем кто-то приглушил свет, и я вручила ей торт со свечами, а гости пели «С днем рождения!».
—
Той весной мы с отцом полетели в Милан под предлогом открытия нового магазина прямо через улицу от того, которым руководил дядя Родольфо после войны. Теперь им заведовал Маурицио, и отцу было странно и непривычно осознавать, что брата больше нет рядом. В стандартной ситуации папа взял бы на себя более активную роль в организации торжества, но все понимали, для чего он на самом деле явился. Фоффо умирал, и папа приехал попрощаться.