Во имя нигилизма. Американское общество друзей русской свободы и русская революционная эмиграция (1890-1930 гг.)

Поддерживая общенациональное движение помощи русским, пострадавшим от голода, Нобл не удержался от критики американцев, занимавшихся отправкой зерна в Россию. Бостонский журналист обвинял организаторов кампании в нерасторопности, заметив, что любые перебои в доставке хлеба зимой-весной 1892 г. обесценивают все их усилия[448]. Замечание Нобла вызвало резкую отповедь со стороны У. Эдгара, который лично участвовал в доставке грузов в Россию. Редактор «Northwestern Miller» считал неправомерными выпады со стороны того, кто «сидит в Нью-Йорке и пишет заметки о предмете, в котором ничего не понимает». По мнению Эдгара, критика «Free Russia» была малообоснованной, поскольку члены Общества не имели ни малейшего представления о тех трудностях, с которыми сталкивались перевозчики хлеба из Соединённых Штатов в Россию[449].

Выводы Нобла носили исключительно критический характер по отношению к действиям официальных властей. Соответственно, голод в России должен был продемонстрировать всю порочность и негодность существовавшего в стране режима. Именно на внутреннюю политику самодержавия возлагалась вся ответственность за голод, и в этом проявилась политическая ангажированность публикаций «Free Russia». С другой стороны, активисты сделали всё возможное, чтобы вызвать широкое сочувствие в Америке к жертвам стихии. И их обращения не остались без внимания. Ф. Гаррисон в письме к Степняку сообщал, что «мы собрали почти 2000 долларов для Толстовского фонда помощи голодающим», а само Общество благодаря своей филантропической деятельности получило более широкую известность в Соединённых Штатах[450]. Однако участие в этой кампании мало повлияло на приток новых членов и подписчиков журнала. Американцы с охотой присылали деньги для жертв голода, но в целом с равнодушием смотрели на агитацию АОДРС за свободную Россию.

Объяснить эту разницу в отношении к благотворительной и агитационной деятельности Общества со стороны американцев помогает история участия АОДРС в кампании за отмену русско-американской конвенции о взаимной выдаче уголовных преступников (экстрадиционный договор). Протест против этого договора стал главным делом Общества в 1893–1894 гг., с помощью которого члены АОДРС надеялись наконец-то привлечь внимание широкой американской общественности к движению за свободную Россию. Кампания началась сразу после того, как стало известно, что 6 (18) февраля 1893 г. Сенат США ратифицировал конвенцию. Договор с Россией был одним из тридцати четырёх экстрадиционных конвенций, которые были подписаны Вашингтоном начиная с 1840-х гг.[451] В свою очередь, Российская империя в 1860–1880-е гг. заключила 10 конвенций о выдаче преступников с европейскими государствами[452].

В начале 1880-х гг. Россия и США приступили к переговорам о подписании экстрадиционного соглашения между собой. 16 (28) марта 1887 г. государственный секретарь США Томас Френсис Бэйярд и русские дипломаты в лице российского посланника в США Кирилла Васильевича Струве и генерального консула в Нью-Йорке Романа Романовича Розена подписали соглашение. Информация о переговорах и сам текст конвенции были опубликованы 26 марта (7 апреля) 1887 г. газетой «New York World», а её ратификация была сорвана вследствие развернувшегося в США движения протеста. С активными протестами выступили как русские политические эмигранты, проживавшие в Америке, – Л. Гольденберг, Н. Алейников, Л. Гартман, Б. Горов, организовавшие в апреле 1887 г. в Нью-Йорке «Российско-американскую национальную лигу» (РАНЛ), так и видные общественные деятели Америки, среди которых стоит упомянуть будущих членов АОДРС Кеннана и Фулка[453].

Лига сумела организовать небольшие демонстрации в ряде крупных городов, участники которых требовали не допустить утверждения экстрадиционного трактата. Противники соглашения с Россией смотрели на документ как на уступку Белого дома царскому правительству, стремившемуся, как им казалось, посредством договора вернуть на родину политических преступников. Главный протест был обращён против 3-й статьи конвенции, согласно которой «убийство с заранее обдуманным намерением или с умыслом, но без заранее обдуманного намерения, или по неосторожности, Государя или Главы государства или какого-либо из членов их семейств, как равно покушение на эти преступления и соучастие в оных, не будет считаться преступлением политического характера»[454].