Во имя нигилизма. Американское общество друзей русской свободы и русская революционная эмиграция (1890-1930 гг.)

Вскоре после публикации договора в июльском номере журнала «Forum» появилась статья профессора международного права Колумбийского университета Джона Бассета Мура, который в 1886–1891 гг. занимал пост третьего помощника государственного секретаря. Мур был хорошо знаком с предметом спора. В конце 1880-х гг. он подготовил «Доклад об экстрадиции», который 13 февраля 1890 г. слушался на заседании сенатского комитета по международным связям. Поэтому выступление Мура было воспринято как официальный ответ правительства противникам договора. Именитый юрист доказывал, что конвенция не содержит ничего такого, что позволяло бы выделить её из ряда подобных договоров, подписанных США. Америка уже имела экстрадиционные соглашения со странами, где действовали иные системы законов (Турция, Япония, Гаити, Мексика), и это не создавало никаких проблем для сотрудничества. Каждый запрос о выдаче тщательно рассматривался в американских судах на основании американского законодательства, и не было никаких оснований предполагать, что по договору с Россией возможна выдача политических преступников. Исключение из разряда политических преступлений покушения на главу государства, доказывал Мур, вполне обоснованно, поскольку являлось общей практикой при заключении подобных договоров. Кроме того, он подчёркивал, что террористы, убившие Александра II, ничем не отличались от американских анархистов: и те, и другие стремились разрушить общественный порядок антизаконными методами, приведшими к гибели ни в чём не повинных людей. Мур развеивал опасения и насчёт недобросовестного поведения российского правительства при составлении и предъявлении экстрадиционных запросов. Ни одно государство, подписавшее соглашение с Россией, до сих пор не имело никаких проблем, касавшихся обоюдного сотрудничества. Мур подчёркивал, что надёжность и добросовестность России стали важнейшими предпосылками ратификации соглашения со стороны США[496].

Статья Мура выглядела очень убедительно, став, таким образом, достойным ответом противникам конвенции. По мнению Трэвиса, сильной стороной аргументации Мура было то, что она покоилась на консервативной теории взаимной ответственности правительств, подразумевавшей их тесное сотрудничество в сфере международной политики. Соответственно, практика экстрадиционных договоров являлась важнейшей традицией такого взаимодействия, значение которого, по Муру, на протяжении всего XIX в. неуклонно возрастало[497].

В АОДРС статья авторитетного юриста была воспринята как серьёзный вызов, на который необходимо было дать развёрнутый и не менее убедительный ответ. Уже в августовском номере «Free Russia» пространной статьёй на сочинение Мура откликнулся Нобл. Он признавал, что статья Мура стала «самой умелой защитой договора» за всё время дискуссии. Но, не подвергая сомнению профессионализм и обширные познания Мура в международном праве, Нобл попытался перевести спор из юридической плоскости в политическую, доказывая, что профессор не учитывал «моральный аспект оппозиции» конвенции. Противники русско-американского соглашения ни в коей мере не ставили под сомнение необходимость практики подписания экстрадиционных договоров. Они выступали против конкретного договора, подчёркивая невозможность для США, страны, которая занимала особое место в мире и несла ответственность за просвещение народов, иметь дело «с экстраординарным правительством, которое использует экстраординарные методы юриспруденции, экстраординарные идеи относительно природы улик, необходимых для вынесения приговора, экстраординарную карательную систему и экстраординарный механизм для наказания политических преступников…»[498]. Отталкиваясь от различий в политическом устройстве России и США, Нобл отвергал какую-либо возможность применения принципа взаимных обязательств к сотрудничеству этих двух стран.

Бостонский журналист продолжал настаивать на том, что соглашение с Россией не носит обоюдовыгодного характера и не имеет никакого значения для Соединённых Штатов. В доказательство Нобл приводил всё тот же § 5 ст. 2, касавшийся выдачи преступников, которые обвинялись в подделке государственных документов. Нобл настаивал, что американский преступник при всём желании не сможет бежать в Россию. По его мнению, в Российскую империю невозможно попасть без паспорта, в то время как в США отсутствует паспортная система. Бостонский журналист был уверен, что положение о подделке документов будет применяться не для пресечения «незаконной эмиграции из России», как доказывал Мур, но лишь для поимки беглых революционеров, использующих фальшивые паспорта для побега из России[499]. Неприемлемым для Нобла было и оправдание Муром статьи о цареубийстве. Касаясь данной статьи, журналист ссылался на ряд договоров (США и Великобритании, Швейцарии и Великобритании и т. д.), в которых подобная статья отсутствовала и, наоборот, действовало чёткое правило о невыдаче политических преступников[500].