Во тьме безмолвной под холмом

Отчасти ей самой этого хотелось – чтобы преодолеть самое худшее, надо знать о нем побольше, – и она поймала себя на том, что враскачку приближается к границе света. Но потом отпрянула, осознав, что правда может оказаться невыносимой. Вдруг она узрит великанов – а кем могут быть харперовские великаны, как не дьяволами! – и один их вид лишит ее жизни или рассудка? Но допустим, чем черт не шутит, ей откроется, с кем они имеют дело и как их одолеть…

– Милли! – Ноэль схватил ее за руку, и она отшатнулась. Лишь два-три фута отделяли ее от ближайшей твари: еще шаг, и Милли очутилась бы в темноте вместе с ними.

– Бля-а… – очумело выдохнула она. – Спасибо, Джонс.

– Боже, Милли. Не пугай меня так больше.

– Прости.

– Ты в порядке?

– Вроде бы.

Они отошли назад, присоединившись к Лоре и Эрни в центре лагеря. Эрни смотрел на чудищ, бледный, на лбу испарина. Милли тронула его за плечо.

– Ты в порядке?

Он отвел взгляд от тварей, вытирая рот.

– Думаю, да. Этот их звук. Он как-то влияет на мозги.

– Зашибись, – изрекла Лора. – Что-то новенькое, да? Вчера никто с таким не сталкивался?

Ноэль покачал головой.

– Вряд ли. Впрочем, вчера ночью они прекрасно обходились без секретного оружия, верно? У них и так был отличный улов.

– Походу, они усиливают натиск, – заключила Милли.

– Надо бы обойти лагерь, – проворчал Эрни. – Проверить всех. Не хватало только…

Кто-то завопил. Послышались встревоженные возгласы и топот бегущих ног. Кто-то крикнул «Держи его!» – и к Милли и ее спутникам выбежал какой-то человек. Он не видел их, глядя лишь на чудовищ во мраке. Это был Вазончик, но ужас и ярость так исказили его лицо, что Милли едва узнала его. Очертя голову мчался он навстречу своим мучителям, чтобы заглушить, кулаками забить эти ужасные стоны, от которых не было спасения и которых он не мог выносить больше ни секунды, хотя бы и пришлось умереть. Чего, конечно, твари и добивались: отогнать или выманить выживших подальше от света.

Впрочем, Фил Робинсон опередил его. Вазончик был выше ростом, зато Фил тяжелее. Он заступил Вазончику путь, присел и с разворота зарядил бегуну кулаком под дых. Согнувшись пополам, Вазончик перекувыркнулся через Филову спину и грохнулся наземь. Фил развернулся и навалился на него, схватив за руки и прижав к земле. Вазончик отбивался как бешеный, но тут Филу на подмогу подбежали еще несколько человек. Кто-то хлопнул его по плечу и буркнул:

– Порядочек, приятель. Мы поймали его.

Фил дрожа поднялся на ноги и, никого больше не слушая, поплелся прочь. Милли видела, как Джули обняла его, и Робинсоны скрылись в своей палатке.

Крис Брейлсфорд и его мама увели Вазончика. Бедолага, но его легко понять. Фил, конечно, молодец, что удивительно; Милли-то думала, что если кто и сорвется, так это будет он.

Впрочем, он еще может, если не прекратится это пение, насылающее галлюцинации, страх и панику. Или Энди Брейлсфорд…

Милли затянула гимн. Благо голосом Господь не обидел, у пастора Мэтта она пела в хоре. Теперь ее голос разнесся над лагерем:

Пребудь со мной, уж меркнет луч дневной,
Густеет мрак. Господь, пребудь со мной!
Когда лишусь опоры я земной,
О Бог Всесильный, Ты пребудь со мной!

Кейт Бек подхватила, к вящему удивлению Милли: она не замечала за девушкой особой религиозности. Но Кейт ведь на драматическом, она не упустит случая выступить. Впрочем, так думать нехорошо. Да и какая разница?

Так жизни день короткий утечет,
Померкнет все земное и пройдёт,
Мир сеет песни, только звук пустой…
Друг неизменный, Ты пребудь со мной!

Теперь к ним присоединились и другие голоса, и голос Ноэля был среди них.

Не с царским обликом ко мне приди,
Но с состраданьем нежным и в любви.
Ты исцеление неси с Собой…
Как солнца луч, таким пребудь со мной!

Милли уже едва слышала стенания тварей.

В Тебе нуждаюсь каждый час, мой Бог,
Чтоб враг души посеять зло не смог.
И в светлый час, и облачной порой,
Руководя, храня, пребудь со мной!

К этому моменту пели уже все. Половина хора тянула те отрывки, какие могла вспомнить, а в остальном что-то мычала, но это не имело значения.

Кто страшен мне, коль Ты, Господь, вблизи?
Скорбь не теснит, не знаю я тоски.
Где смерти жало, ад, где ужас твой?
Бессильно все, когда Господь со мной.

Стенания заглохли.