Во тьме безмолвной под холмом

Джесс знала, что за упущенный им шанс расплатиться придется ей. Маманя будет винить Элли Читэм за то, что та приехала и все испортила, или Шарлотту за то, что Пол от нее завелся. Раньше Джесс могла бы в это поверить, но те времена давно прошли.

Как я вас всех ненавижу, подумала она и обняла покрепче малютку Джоэля. Кроме тебя, милый. И еще, пожалуй, Дома. А остальных? Маманю и Пола, Киру и Фрэнка? Да пошли они все нахуй. Забавно: казалось бы, теперь, когда мир летит к чертям, самое время цепляться за родных. Но чем провести остаток жизни с ними, лучше сдохнуть. Найти Элли Читэм, которая никогда не обижала ее, и доктора Эммануэль – возможно, единственного человека, который был к ней по-настоящему добр. И погибнуть вместе с ними, если они уже не погибли.

Впрочем, ей не хватит смелости. Выйти сейчас в ночь, с ребенком? Если ты Харпер, это еще не гарантирует безопасности: Они ведь не пощадили Тони…

С другой стороны, шанс остается, не так ли? Шанс, что сегодняшняя ночь не для всех станет последней. Маманя говорила, что будет еще один день, а ночью свершится Пляска. Так что всех, глядишь, и не заберут; может, Они даже пощадят несколько человек, как кошки, мучающие мышей. И если завтра в Барсолле останутся выжившие, то среди них наверняка будет Элли Читэм. А тогда…

…тогда у Джесс есть для нее кое-что.

Потому что у Джесс была идея.

Пол попыхивал цигаркой, сжимая ее в дрожащих пальцах. Кира бок о бок с Фрэнком поднялись по лестнице. Маманя села за стол и тоже закурила, не глядя на Пола. Дом щемился в углу, обнимая своих собак и что-то нашептывая им. Ему с ними было хорошо и спокойно. Джесс была предоставлена самой себе.

Она проскользнула по коридору в гостиную. Малютка Джоэль залепетал, и Джесс расстегнула рубашку, предлагая ему грудь; он присосался и затих. Неужели сквозь разбитое и заколоченное окно она действительно слышит звуки с Пологого холма на другой стороне долины? Джесс убедила себя, что не слышит. Сидя на диване и нянча ребенка, она обдумывала планы на утро.

29

Огни даже не мигали: только что был свет, а через миг пала тьма. Первые крики прозвучали от испуга и замешательства. Затем со стороны Блэкфилдского парка покатилась новая волна криков, в которых слышались ужас и боль. Они звучали все громче. Все ближе. Что-то надвигалось.

Милли схватила Элли за руку.

– Пойдем.

– Я…

– Элли, сейчас же! – Милли потащила ее в переулок. – Мы никого не спасем, если…

– Сюда! – крикнула Элли. Мэдлин спешила рядом, а вот Эрни Штазёлек прирос к месту: его семья осталась там, откуда он только что пришел, и никто по доброй воле не пошел бы с ним обратно.

– Эрни! – Он обернулся, растерянно моргая. – Эрни, сюда! Джули! Фил! – Милли явно была не в восторге, и Элли понимала причину: им не нужна давка в переулке. Но она бросила Берта на произвол судьбы и больше так не поступит. – Тельма!

Но Тельма Грэм застыла столбом. Медлить было нельзя, и Элли наконец позволила подруге утащить себя в переулок, не оглядываясь, чтобы посмотреть, кто последовал за ними, а кто остался.

Когда они бежали по узкому проходу между домами, до Элли донесся страшный крик Тельмы.

Милли заперла калитку на висячий замок, задвинула засов (впрочем, Элли сомневалась, что он продержится дольше пары секунд) и бросилась к двери черного хода.

– С дороги! – рявкнула она, и люди прянули в разные стороны.

Крики с улицы и из других районов буквально обрушились на Элли со всех сторон, сводя с ума. Они доносились со всех концов Барсолла.

– Давайте-давайте! – в панике орал Фил Робинсон. – Открывайте…

– Тихо! – шикнула Элли через плечо и шагнула к калитке. Что там движется в переулке? Она не могла понять, оглушенная криками, треском раскалываемого дерева, звоном бьющегося стекла, скрежетом раздираемого металла и грохотом обваливающихся камней. Крики людей сливались с шумом погрома, когда их вместе со всем добром рвали на части. Сами твари при этом не издавали ни звука.

Дверь черного хода наконец распахнулась.

– Заходите, – прошептала Милли. – Эль, ты тоже.

Элли попятилась к двери. Каблук зацепился за расшатанный булыжник брусчатки. Милли подхватила ее и вместе с нею переступила через порог.

Милли получила практику в Падубовом ряду шесть лет назад, когда доктор Да Сильва, пожилой врач-индиец, ушел на пенсию. Перед этим, напуганный попыткой взлома – одним из немногих серьезных преступлений в новейшей истории Барсолла, к которым не приложил руку никто из Харперов, – Да Сильва раскошелился на безопасность, в том числе стальные жалюзи. Когда Милли стала его младшим партнером, он вбил ей в голову, что нужно запирать окна и двери на ночь. Эта привычка оказалась как нельзя кстати.

Окна кухоньки в задней части клиники и так обычно были закрыты ставнями (чтобы полюбоваться невзрачным задним двориком, пришлось бы приложить немало усилий), поэтому, оказавшись внутри, Милли оставалось лишь опустить жалюзи на задней двери. Пока она запирала их на висячий замок и закрывала дверь, что-то заколотилось в калитку. Элли положила сигнальные шашки и дробовик и помогла Милли запереть дверь на засов.