Во тьме безмолвной под холмом

Элли глянула в телефон: прошло два часа. Даже удивительно, что чудовищам понадобилось столько времени на расправу. Оружие их не берет, только свет как будто сдерживает. Возможно, у кого-то еще оставались источники света, и тварям приходилось каким-то образом их гасить – либо ждать, пока свечи догорят, а батарейки сядут. А может, они куражатся над жертвами, как кошки над мышами: затягивают мучения забавы ради.

Огонь сгодится как защита или оружие, но как использовать его здесь, в помещении? Пока что оставалось только ждать.

Прошел еще час. Робинсоны прижались друг к другу, сцепив руки; Эрни Штазёлек постукивал кулаком по бедру, с тоскою глядя на дверь. Иные мужчины давно выскочили бы на улицу, чтобы вернуться домой, поставив под угрозу себя и окружающих; Эрни хотя бы хватало ума понять, что мертвый он семье никак не поможет. Мажена Штазёлек, такая же стойкая и уравновешенная, как и ее муж, не пожалела бы жизни, чтобы защитить своих детей. Лучше всего было пережить эту ночь и надеяться найти их, когда станет безопасно. Но даже в этом случае оставалось лишь мучиться в беспомощном ожидании, пока соседи кричали снаружи – кричали и в конце концов замолкали.

Эрни был не одинок: Милли тоже молчала, прикрывая руками рот, но взгляд горел надеждой, и Элли знала, что сейчас ее лучше не трогать: Милли готова цепляться за любую соломинку, а Ноэль где-то там, в ночи, вполне возможно, кричит вместе с остальными.

Кейт Бек раскачивалась взад-вперед, закусив кулак, чтобы не завопить. Несомненно, она переживала события вчерашней ночи. Шарлотта, только что очнувшаяся от медикаментозного сна, неподвижно сидела с ошалелым видом.

Мэдлин Лоу тихонько молилась в сцепленные руки. Наконец она закончила, открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут загремели жалюзи на задней двери, и она только охнула.

Элли не слышала, чтобы ломали калитку; очевидно, твари перелезли через заднюю стену. Она подняла дробовик. Эрни Штазёлек, бледный как смерть, загнал в двустволку два патрона.

Жалюзи опять загремели. Элли встала на колени и прицелилась в дверь, пот струился по спине. Звук не повторился, но она стояла так до тех пор, пока не заболели руки; наконец Элли опустила ружье и села на место.

Джули Робинсон слабо засмеялась; смех то нарастал, близясь к истерике, то затихал. Она что-то пробормотала себе под нос.

Мэдлин подняла глаза и спросила:

– Что ты сказала?

Джули покачала головой.

– Ничего.

– Это был стишок? Мне показалось…

– Так моя прабабушка говаривала.

– Как?

Джули явно не горела желанием публично выступить, но в конце концов она прошептала:

– Забей окно, пусть свет горит, покуда Живодер творит в ночи свой суд…

– Интересно.

– Да ладно! – сказала Милли. – Вот сейчас тебе интересно?

– Я наткнулась на нечто подобное, когда просматривала материалы в приходском доме, – сказала Мэдлин. – Потому и пришла.

– Из-за старого стишка? – прошептал Фил.

Мэдлин кивнула.

– Я просматривала приходские записи в поисках чего-нибудь похожего на то, что показала мне Элли.

– Финикийская хрень? – спросила та.

– Да. Заодно хотела узнать, не случалось ли подобное раньше.

Кейт Бек вздрогнула от особенно громкого крика снаружи и посмотрела в сторону закрытого окна.

– Думаю, мы бы запомнили. О таком в записях не умалчивают.

– Живодеры, – пробормотала Элли, обращаясь больше к самой себе. Она вспомнила увиденное на Верхотуре, руку, вцепившуюся в дверцу БМВ, кусок белесой ткани и слова Милли о том, на что он похож. Посмотрев на Милли в тусклом свете фонарика, она увидела, что подругу посетила та же догадка.

Мэдлин покачала головой.

– Не в таких масштабах, конечно, и не в наше время. Но…

Что-то ударилось в закрытую входную дверь.

– Чш-ш! – шикнула Элли. «Не обращай внимания, и они отстанут» – дурацкий, совершенно бесполезный совет, который учителя дают всем жертвам школьных хулиганов. Подобные утырки упиваются страданиями, как пиявки, и настолько не терпят чужой радости, что готовы загасить ее любой ценой. Будут измываться до первой крови, и единственный способ избавления – выбить из этой сволочи все дерьмо, чтоб и сунуться не смели, либо сделать так, чтобы они уже никому никогда не смогли причинить вреда.

Ни один из этих вариантов в данном случае невозможен.

Милли нащупала свечи и задула одну за другой. Еще один удар пришелся по жалюзи на входной двери, потом затрещали жалюзи на окне. Твари с самого начала знали, что мы здесь, поняла Элли. Просто сперва выбирали жертв подоступнее.

Все смотрели на нее, блестя глазами в свете фонариков. Что нам теперь делать, констебль? Расскажите. Покажите. Сделайте что-нибудь. Пожалуйста.

Жалюзи на кухне дребезжали все громче. Потом грянуло, будто ударили в тарелки, и шум разнесся по всему дому. Вскрикнув, Кейт зажала рот ладонью. Все стихло, потянулись томительные ледяные секунды. А потом затряслись, затрещали жалюзи на фасаде, и панорамное окно треснуло, когда металл, покрывающий его, прогнулся.

– О черт, – проговорила Джули.