Во власти его величества

– Нет! – закричала изо всех сил, мотая головой и рыдая в голос. – Я не могу! Пожалуйста, я не могу отпустить тебя!..

– Ты должна, – я расслышала отчаяние в его срывающемся голосе, – Вика, ты должна отпустить меня! Я не могу смотреть на то, как тебе плохо!

Болезненный ком в горле не пропускал воздух, заставляя давиться беззвучным воплем, и я все шептала «Нет, нет», делая судорожные вдохи, болью отозвавшиеся в горящих легких.

– Вика, пожалуйста! Ты можешь жить дальше, ты справишься с этим. Оно не победит тебя. Ты будешь жить дальше!

Это не его слова, нет. Он не может понимать такое, не может говорить подобное…

– Все будет хорошо, – добавил он с мрачной решимостью. – Ты не должна плакать из-за меня. Сейчас ты нужна не мне, слышишь? Услышь меня! Вставай и иди к нему, Вика! Прекрати бесноваться, прекрати уничтожать все вокруг, мир этого не заслуживает. Ты убиваешь их обоих!

Внутри будто что-то щелкнуло. Новый вдох дался легче предыдущих, спазм в горле чуть ослаб, а сквозь пелену на глазах удалось разглядеть слабое золотистое свечение.

– Вика, я умер, мне уже не помочь. Но его ты еще можешь спасти.

Это было похоже на какое-то озарение. Несколько мучительно долгих мгновений, понимание, свалившееся неподъемной тяжестью, и сотни мыслей, ворвавшихся в мою голову.

Мир страдал не вместе со мной – я убивала его. Терзала своей болью, причиняла вред выпущенной из-под контроля магией.

Магией Смерти.

А где-то там, в этой непроглядной тьме, сейчас был тот, кого я губила против воли. Тот, кто отказался уходить и оставлять меня одну. Тот, кто поступил непростительно глупо.

И кому прямо сейчас нужна была моя помощь.

Мысль поразила своей простотой: ему нужна помощь, потому что он еще жив.

И свечение, похожее на сноп золотистых искорок, приблизившись, усилилось, поглощая всю меня без остатка и даря необходимое как воздух спокойствие.

* * *

Очнулась, как от сильного толчка, от озарения: случилось что-то кошмарное. Еще не видя, что именно, резко рванулась, встала на колени и… замерла, утратив возможность дышать, чувствовать, мыслить – жить. Ужас, захлестнувший с головой, будто убил меня на краткий миг.

Вокруг было черным-черно. Ни мягкой зеленой травы и цветов, ни дерева, в тени которого мы сидели. От него не осталось даже ствола! Не было целой долины, что раскинулась под обрывом. Лишь сухая черная земля и мрачная пустота… Смерть, как она есть. Угрюмая, пугающая. Мрачная, непримиримая, холодная. Заставляющая кровь стыть в жилах.

Осознание, что все это натворила я, было невыносимым, но коротким – все смела единственная мысль: Аяр так и не ушел.

Вскочила на негнущиеся, слово окаменевшие ноги и лихорадочно завертела головой, пытаясь найти его взглядом в этой темноте.

А вдруг… А если… Было больно даже думать об этом! Нет, он не мог умереть! Он не такой глупец, он обязательно ушел в последний момент… И тут же яркой вспышкой воспоминание: его руки, прижимающие меня к груди.

Он не ушел. Чертов идиот! Почему он не ушел?!

Судорожные рыдания уже были готовы вырваться наружу, когда я наконец увидела эора. И чуть не свалилась от облегчения, на миг потеряв возможность дышать от охвативших меня чувств.

Но уже в следующее мгновение я захлебнулась воплем, когда поняла, что Аяр лежит шагах в двадцати от меня на черной земле и, кажется, не дышит.

Руки дрожали, ноги подкашивались, но я заставляла себя идти к нему, затуманенным разумом пытаясь сформулировать хоть одну разумную мысль. Как будто насмехаясь, ни одна из них не желала помогать.

На ватных ногах добрела до лежащего на боку эора, рухнула на колени и с трудом перевернула его на спину. В тот момент я будто оглохла и ослепла, перестала чувствовать и все делала механически: склонилась над ним, прижалась ухом к груди и прислушалась к сердцебиению.

Вначале казалось, что его нет. Но затем, когда звон в ушах отступил на задний план, смогла наконец расслышать тихие неровные удары.

Жив.

Черт возьми, он жив!

Рваный выдох, больше похожий на всхлип, все же вырвался из горла.

Он не умер. Я не убила Аяра!

– Эй, – собственный голос узнала с трудом, таким хриплым и сорванным он был. Сглотнув, положила ладони на могучую грудь и чуть нажала. – Аяр, очнись.

Потрясла его. И еще раз, и еще, улыбаясь, как безумная, от мысли, что он не умер. Я все трясла и трясла его, пока вместо нервного смешка с губ не слетел всхлип и что-то мокрое упало на ладонь. Одинокая прозрачная капелька. Следом за ней еще одна, а потом…

А потом я поняла, что не переживу, если он сейчас уйдет.

Я не могла позволить ему уйти.

Но что делать? Все говорят, что от магии Смерти нет спасения, но ведь он жив! Все вокруг выгорело, а он здесь и все еще живой. Значит, есть шанс. Должен быть.

Значит, я могу ему помочь.

Эта уверенность затмила чувство паники и выветрила все мысли, включая ту, что я понятия не имею, что и как делать. У меня не было знаний, не было умений, была лишь убийственная магия и решимость не дать ему умереть.

И что-то внутри отозвалось легким звоном. Едва ощутимым, практически неслышным, легким, как ветерок, говорящим: «Ты это сделаешь».