Во власти его величества

– Ты не умрешь, – прошептала я в посеревшее застывшее лицо.

И расстегнула потеплевший браслет, позволяя ему безвольной змейкой упасть на землю.

Магия изменилась. Из злой воющей тьмы внутри меня она превратилась в переливчатый звон золотого колокольчика, музыка которого искорками кружилась над нами. Золотистое сияние теплом разлилось внутри меня, наполняя… жизнью? Не знаю, чем было это приятное ощущение, сладостью оседающее на губах. Оно просто было. И оно, радостно трезвоня, закрутилось, завертелось вокруг Аяра, высвобожденное моим осознанным решением.

Магия Смерти, говорите? Тогда почему сердце Аяра начало биться сильнее и быстрее? Почему я чувствую стремительно возвращающуюся к нему жизнь? Почему вижу этот золотистый свет, расползающийся по всему его телу и восстанавливающий пострадавшую черноту магического источника?

Магия Смерти не может оживлять, но она делала именно это. Она наполняла все тело Верховного, все его существо. Приводила в порядок, лечила, восстанавливала и даже, кажется, усиливала.

Я так увлеклась этим завораживающим зрелищем, что не сразу почувствовала, как перед глазами все поплыло и закружилось. И, уже теряя сознание, дернула рукой в странном жесте, поддавшись какому-то интуитивному порыву, и почувствовала, как мы проваливаемся куда-то.

Перед закрывающимися глазами в самый последний момент появились очертания многочисленных ищеек, и послышался чей-то тревожный голос.

* * *

Аяр не просыпался три дня. Хотя и понимала, что для него прошли просто орэ, легче мне не становилось.

Глаза я открыла с двумя чувствами. Первое – внутри меня дыра. И второе – я не помню ничего, что произошло после того, как эор сжал меня в объятиях. Не помню ни что случилось, ни кто перенес нас порталом в замок. Нахлынувшие со всех сторон ищейки, вынужденные принять человеческую форму, потому что иначе я их не понимала, были уверены, что это сделал Аяр. Я, если честно, тоже.

Еще они заявили, что он полностью здоров, полон сил и магии даже больше, чем обычно. Хмурились, переглядывались, говорили, что он будто бы стал сильнее. Но не понимали, как он выжил после моей истерики, как смог перенести нас. И недоумевали, почему эор до сих пор не просыпается.

Меня они хотели изолировать. Думаю, так бы и сделали, если бы не появился еще один ищейка, мрачный и серьезный, и не напомнил о каком-то приказе Верховного, рассказывать о котором мне отказались, но и изолировать передумали.

И позволили остаться с Аяром.

Я чувствовала себя безумной, сидя рядом с его кроватью и не сводя с него взгляда. С ложечки поила его каким-то ароматным отваром, который принесли и поставили на столик со словами: «Не уверены, что поможет, но точно не повредит».

Первый день был похож на туман. Я чувствовала себя Ёжиком из известного мультика, что бродил в нем и искал что-то. Я тоже искала… признаки пробуждения на бесстрастном лице эора. А еще – утерянные воспоминания.

Четкое осознание, что случилось что-то, о чем я не могу вспомнить, не желало уходить, рождая внутри меня круговорот самых различных чувств, начиная от сожаления и заканчивая жгучим отчаянием.

Мне казалось, что я забыла что-то очень важное. Что-то колоссальное. Что-то, способное перевернуть весь мир…

Мысль крутилась на краю сознания, но каждый раз ускользала от меня.

Пришлось глушить ее традициями. В смысле, я взяла пособие по традициям и засела за его дальнейшее изучение, постоянно отрываясь от текста и поглядывая на Аяра.

Так прошел первый день. Спала я тут же, в глубоком мягком кресле, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха или далекого звука, коих даже ночью было полно.

Проснулась часа через три, толком не выспавшись, разбуженная тихим голосом одного из ищеек, которые теперь постоянно ходили в человеческом облике, чтобы я могла их понимать.

– Члены Совета желают видеть его величество, – негромко доложил он, странно покосившись на спящего эора.

Нервно сглотнув, тоже на него посмотрела и ответила шепотом:

– Скажите, что он не может их принять.

Тут только Совета для полного счастья не хватало!

– Они настаивают, – с неохотой добавил ищейка, сам явно расстроенный их визитом.

Внимательно на него посмотрев, я лишь вздохнула и спросила:

– Что может заставить их уйти?

Ищейка постоял, колеблясь, а потом ответил с самым честным и одновременно страдающим выражением лица:

– Вы.

– Я? – искренне удивилась.

Желания куда-либо идти не было. Разбираться, а заодно и знакомиться с членами Совета тоже. Мне хотелось, чтобы Аяр проснулся. И поспать.

Ищейка молчал и с надеждой на меня смотрел, ничего не поясняя. Почему именно мне придется выгонять правящий Совет, я искренне не понимала. Может, потому, что я не отсюда? Или потому, что все считали меня неуравновешенной?

В любом случае надо вставать и идти следом за мужчиной.

Меня вывели к двойным деревянным дверям, широко их раскрыли и предложили пройти. Одной.

Я и прошла. Мне-то какая разница?

Двери вывели на небольшой балкончик с каменными резными перилами, с которого открывался хороший вид на расположенный внизу зал.