Во времена перемен

Тревожились не напрасно – он и попал под раздачу. Арестовали его ночью. Предлог был курьезный. В дивизию приезжали немцы для обмена опытом, был тот самый период дружбы. Сестра тети Веры училась на курсах немецкого языка, по направлению начальства как жена командира. Ее и обязали принимать делегацию. В знак благодарности из Германии ей переслали модный тогда беретик. Ну чем не оплата шпионских услуг? Комиссар был настолько чист перед совестью и Родиной, что ему дали только 5 лет, очевидно, за потерю бдительности, и семью не тронули, но он не выдержал этапа и погиб по дороге. Арест случился при нас. И наша тетя Вера – главный бухгалтер завода с персональной машиной, по всем тюрьмам искала зятя, оставляя эту машину за несколько кварталов, и нашла его в Крестах перед самым этапом. Мало того, ночью она выкрала 7летнего племянника, которого запросто могли отнять у матери и отдать в спецприемник под чужой фамилией, такой тогда был порядок по отношению к врагам народа. Мать мальчика умерла через год от рака желудка, который полыхнул после всех событий.

Тетя Вера усыновила Володю, точную копию отца, дала ему свою фамилию. Вовка стал Владимиром Ивановичем Филитовым и звал тетку мамой. В 1939 году мы в последний раз собрались в Карандеевке у деда всей двоюродной толпой. Вовка был принят как свой, хотя ему часто от нас за понты (тогда это называлось «вображала») попадало. Об отце он никогда не говорил, даже когда стал взрослым. Избалованный донельзя генеральский сынок попал в непривычные условия и с честью это испытание выдержал

А дальше началась война, ленинградская блокада. Дядю взяли на фронт. Перед этим, тетя Вера, спасая детей, отправила их с последними эшелонами в эвакуацию. Попали ребята в школу «трудновоспитуемых». С последним письмом из Ленинграда она успела сообщить номер эшелона и школы нам в Молотов, как в 1940 г. переименовали Пермь. (По какому случаю это произошло, непонятно – никакого отношения член ЦК к нашему городу не имел). Надо напомнить, что во время войны было создано одно важнейшее учреждение, значение которого невозможно переоценить. В городе Бугуруслане было организовано Всесоюзное Бюро эвакуации. Все сведения о перемещении гражданских лиц собирались там. Великие энтузиасты работали в этом бюро. Эти простые женщины заслуживают памятника на все времена как выдающиеся гуманисты. Они совершили настоящий подвиг. О них забыли, по обыкновению, но благодаря этой организации не потерялась целая огромная страна.

Мама через бюро отслеживала путь детей. Они ехали через Ярославль на пароходе. Их бомбили непрерывно, сколько раз душа у нас уходила в пятки. Гибла масса людей. Живы ли мальчики? Едут ли? Куда едут? Была большая путаница, но с ней разобрались. Сколько писем было отправлено в Бугуруслан, и ни одно не осталось без ответа. Наконец, нашлись в Сибири. Через тот же Бугуруслан мама оформила документы, чтобы поехать и забрать детей. Это тоже было на грани фантастики. Писем из Ленинграда не было. Официальной информации о блокаде не было никакой.

И тут произошла почти мистическая история. Эвакуированная дама, которую к нам поселили, любила погадать на картах. Зимним вечером 1941 года в лютый мороз в 40 градусов и при керосиновой лампе она раскинула карты, предложила маме погадать. Та фокусов не любила. Сначала отказалась, а потом махнула рукой – давайте. Дама пригляделась внимательно и сообщила, что кто-то близкий появился рядом и предстоит свидание. Поверить в это было очень трудно – какое может быть свидание в военное время? Для гражданских лиц в войну передвижение было крайне ограниченным.

– Ну, посмотрите сами, по картам выходит совсем скоро!

Не прошло и часа, как в дверь постучали. Вошла женщина и отрекомендовалась медсестрой из медпункта станции Пермь 2. Она сказала, что прибыл эшелон с эвакуированными из Ленинграда, там мамина сестра, она просит подъехать к ней родственников. От себя женщина добавила, чтобы прихватили какую-нибудь еду.

Мама собралась и бросилась бегом на вокзал – было неизвестно, сколько будет стоять поезд. Она успела. Это была тетя Вера в тяжелейшей степени дистрофии. Мама упрашивала ее остаться. Обещала привезти детей – все документы были готовы. Тетка не согласилась. Она ехала с мореходной школой в качестве бухгалтера туда же, где были мальчики, в г. Тару. Там они пробыли до прорыва блокады, а потом вернулись в Ленинград. Я хочу с бесконечной благодарностью вспомнить ту медсестру, которая в лютый холод поздним вечером поехала на трамвае в темном городе искать родственников умирающей незнакомки без твердой надежды успеть до отхода эшелона. Да она к тому же была на работе. Смогла бы выжить страна без таких людей?