Во времена перемен

И вот подвернулась возможность отселить старшего сына. Малознакомая женщина решила переехать на юг. Жила она в закутке с окном площадью 9 кв. метров, отгороженном от ванной комнаты, естественно, тоже в коммуналке. Встал вопрос, как можно было получить эту «жилплощадь». Тетка, взяв с собой нужную сумму, отправилась к районному судье за советом. Та внесла ясность: сына через суд надо выселить как дебошира, владелицу закутка прописать в теткину квартиру, а нехорошего мальчика – в освободившиеся хоромы. Так и поступили. Была, конечно, опасность. Уезжающая могла передумать и претендовать на площадь, куда ее прописали. Но другого выхода не было. Положились на ее порядочность и полученный ею гонорар (официальная продажа квартир категорически запрещалась). На суде разыгрывался спектакль. Свидетели рассказывали, как дети угрожают и даже бьют родителей, какие скандалы устраивают. Когда вынесли положительное решение, в публике заговорили:

– Ну и стерва–баба! Это же надо! Родных сыновей выселить! Ну, этого черного-то ладно, может, и вправду бандит! А того беленького-то за что? – это они о Вовке, который в это время собирался жениться и уже вступил в первый в Питере кооператив, оплаченный нами с тетей Верой на пару.

Мой первый краткий визит к родным запомнился тем, что на обратный путь отцу предложили билеты в купе в «цельнометаллическом вагоне», и он долго не мог решиться купить их, потому что боялся замерзнуть (мы же привыкли к деревянным вагонам). Поезд шел до Перми 2,5 суток. Других билетов не было. Пришлось ехать в современных условиях в купе с комфортом, который после деревянного старья мы и вообразить не могли.

После первого посещения «Ноева ковчега» я приехала в Ленинград после 4го курса на дачу. Жить летом в Питере детям не рекомендовалось. Вся канализация стекалась в малые и большие реки. Атмосфера, особенно в жару, желала лучшего. Все мамаши нанимались на сезон в любые детские учреждения, которые выезжали за город. Помещения обычно арендовали, где возможно, а для персонала – жилье в частном секторе.

Тетя Вера работала в детском садике бухгалтером, заведующей там была моя будущая свекровь, Лия Соломоновна Фридман. Она брала с собой своего сына и моего будущего мужа Владимира 16 лет, которого она называла Владиком. Тетка, естественно, вывозила Наташу. Дачу сняли в Вырице. Паровоз туда тащился 2 часа. Девица наша была в группе, но поскольку она была ребенком домашним, то там ей было некомфортно, и она орала во все горло. Я немедленно забрала ее, и мы 2 месяца прожили на воле. Меня это ничуть не тяготило. Мы подружились с Владиком и ходили все вместе загорать и купаться на Оредежь. Туда 4хлетняя Наташка топала сама, а обратно Владик нес ее на плечах, а нахальная дева пыталась закрывать ему глаза и вопила:

– Уходи, змей! Мила ко мне приехала, а не к тебе!

– Наташа, я так упаду!

– Ну и падай, и хорошо!

На следующий год я приехала снова. Владик сдавал экзамены в институт. Неожиданно мама получила телеграмму о том, что он заболел. Я поехала вместе с ней в город. Владика мы обнаружили в больнице. Начинался острый гематогенный остеомиелит бедра. Источником оказался панариций от занозы, полученной при колке дров тремя неделями раньше. Сказался блокадный анамнез. Его семилетнего в апреле 1942 года вывезли с матерью по «Дороге Жизни» через Ладогу с детским домом, заведовать которым была назначена Л.С. В начале 50-х только что появился в клинической практике пенициллин. Его вводили под кожу в количестве 5000 единиц дважды в день. За два дня исчезла температура, прекратились боли в ноге. Врачи собрались было лечение прекратить, но на счастье, пришел на обход профессор и сказал:

– Вы что? Бомбить и бомбить!

После «бомбежки» процесс прекратился. Однако год был потерян. Владик пошел работать на завод электриком. На будущий год он поступил в ЛИТМО. А я на 6м курсе в зимние каникулы приехала в Питер, где отыскала своих однокурсников, уехавших от нас после четвертого курса на военный факультет в 1й Ленинградский мединститут.

Боря Веретенников пригласил меня и Наташу Коза посмотреть операцию на легких, которую делал Ф.Г.Углов. Вот это было зрелище! Профессор оперировал под местной анестезией. Он выполнил резекцию нижней доли по поводу хронического абсцесса. Для меня это граничило с чудом. Я уже могла оценить мастерство. Все, начиная с кожной анестезии, он делал сам и беседовал с пациентом в течение всей операции.

Мы с братьями и Владиком шлялись по городу допоздна, ребята мне рассказывали об архитектуре, побывали в Эрмитаже, Русском музее. Часто ночью ворота дома оказывались запертыми. Надо было искать дворника или перелезать через чугунные ограды, что мы и делали. Эта поездка навсегда влюбила меня в город. С тех пор я наведывалась туда систематически.

В 1959 году мы с Владимиром Каримджановичем Вахабовым поженились, но по не зависящим от меня обстоятельствам я смогла переехать в Ленинград только через год. Мама приехала раньше.