Вода и ветер

Она прикинется незаменимой и славной, да. Разве он сможет найти в этой дыре кого-нибудь вроде неё, здесь же сплошное ПТУ? А потом можно будет разойтись. Когда у неё будет шанс получить нормальную работу, другого мужа, кандидатское звание, наконец. (Время и способы получения всего упомянутого представлялись ей довольно смутно.) Лиза начистила картошки на авигдоровской кухне, от покосившихся стен которой отслаивались полосатые, как талес 10, обои, и пенсионер выразительно взглянул на внука; она ловко поймала этот взгляд сквозь опущенные ресницы. Будь на месте Лизы я, знающая евреев, как знают себя только евреи, я бы расшифровала этот взгляд так: «Всю жизнь мечтал о покорной шиксе, смотри, не упусти».

– Да полно, – перебила я, – как будто все эти старые ультрамаскили 11, всю жизнь забывающие мамашин идиш с таким рвением, с каким одарённые дети зубрят английский, знают слова типа «шикса» 12.

– Ну, слова типа «ультрамаскиль» они, конечно, не знают, но насчёт «шикс» вполне просвещены, во всех отношениях. По крайней мере, дед мог подумать именно так.

– Как «неправильный» советский еврей?

– Я не делю евреев, как наш главный раввин, на правильных и неправильных. Евреи – всегда евреи.

– Так и фаши рассуждают.

– Со знаком минус. А я – со знаком плюс.

4.

Всякую романтическую дребедень я здесь воспроизводить не стану.

– А она была?

– Лиза ничего не говорила об этом. Она сказала, что как бы мысленно диктовала ему: «Мне пора замуж. Любой мужчина думает, что в двадцать три – двадцать пять лет любая девушка обязана собраться замуж и начать ждать. Надеюсь, ты мыслишь, как любой мужчина. Я как бы всё для тебя сделаю за жилплощадь, хотя ни словом не обмолвлюсь о ней. Смотри: на лбу у меня написано: у меня нет ничего общего с моей семьёй!»

На самом деле и в глубине души Лиза была против брака. Помню, курсе на первом старшая научная сотрудница заставила нас писать контрольную по ИДМ. На следующей неделе она явилась, тряся стрижкой в стиле «обувная щётка» и пачкой двойных листов:

– Неизвестно как написали! У половины группы – ни одной даты! А что за бред несёте про первобытнообщинный строй! Мнение о котором я попросила высказать!!

Тут вообще есть фраза: «Мне нравится первобытнообщинный строй, потому что в то время люди были вольные, свободные и не скованные брачными узами». Мне не нравится такое отношение к браку, особенно если учесть, что это написала девочка.

Маша, которая почему-то собиралась замуж за Васю, который на самом деле в гробу её видал и на третьем курсе женился на тридцатилетней дамочке с квартирой, и Таня, которая собиралась замуж за сорокалетнего дядечку с коттеджем, шёпотом завозмущались. Мне, свободолюбивой буддистке, очень понравилось это заявление. Я стала гадать: кто мог это написать? Сначала – про себя, а на перемене – вслух.

Возле меня материализовалась Лиза и сдержанно сообщила: я.

Сначала я не поверила: Авдеева, такая тихая и спокойная? По моему восемнадцатилетнему мнению, такое могли писать только раскрашенные девахи в мини и вызывающих сапогах на шнуровке. Вскоре я поняла, что это действительно могла написать только Лиза. Потому что вызывающие девахи прогуливали все контрольные и вдобавок мечтали повыходить замуж за миллионеров.

Что им ещё оставалось? А Лизе? Не бросаться же с головой в болото денатурата или в карамзинский пруд. И она молча смотрела и думала: его изящные руки не сильнее моих. Я никогда ему этого не скажу, но всегда буду знать: это я беру его. Для своих собственных целей. Я могла бы обменяться с ним парой фраз и уйти, но я решила взять его. Ради этого ощущения я даже буду готовить и убирать. Он – не будет, но и хозяином он не будет. Только так. Потому что раньше меня слишком часто брали.

Через некоторое время Андрей зашёл к Лизиным родителям. На лбу у него было написано: «У меня нет ничего общего с моей семьёй!»

– Я вообще не еврей, – охотно подтвердил он. Папаша мрачно выпил медицинского спирта. – Могу паспорт показать.

– Там не пишут теперь ничего, – жалобным голосом напомнила мамаша.

– Так свидетельство о рождении. У меня мать только наполовину еврейка, и отец тоже. У него во всех документах «русский» написано. Я вообще не люблю то, что с евреями связано. Они жадные все, хитрые, молятся не по-русски. Я православный человек. Знаете, вот хожу вдоль вашего собора и думаю: какая красота. А евреи, они ж запретили иконы рисовать, они не понимают ничего. Полное отсутствие художественного чутья и интернационализма.

– Бывает, – мрачно отметил отец. Ему было неудобно, что он не успел переодеться к приходу гостя. Лиза радовалась, что не успел: что хуже, выходной костюм, купленный в восьмидесятых, или неглаженая белая футболка, выглядевшая пародией на врачебный халат, трудно было сказать.

– Я жидов вообще не люблю, – продолжал Андрей. – Ну, тех евреев, которые жиды. В народе говорят: «Не тот жид, кто еврей, а тот жид, кто жид» и «Чтоб не прогневался Бог, не пускай жида на порог». Сколько мудрости в русском фольклоре!

– У власти все сидят, – с умным видом поведал папаша. – Березовский. Боровой. Гусинский.