Водолаз Его Величества

До чего же хорошо было вдыхать свежий морской воздух, крепко опершись спиной о борт канонерки и слегка покачиваясь вместе с ней. Видеть проступающие на темном бархате неба крупные звезды и едва улавливать, но все-таки различать игру духового оркестра на Приморском бульваре. Все это было куда приятней, чем валяться в пыльной темноте под койкой с переломленной шеей.

Он уже хотел сказать, что не стоит так себя грызть из-за того, что злодей получил по заслугам, но тут на палубе раздались голоса. Артем узнал говоривших, это были молодые водолазы из Кронштадтской школы.

– Значит, завтра с самого утра снимаемся, – то ли спросил, то ли объявил один из водолазов.

– Если других приказов не будет, – ответил ему другой. – Штурман сказал, что до Балаклавы часа два ходу.

– И после полудня начнем погружения, – произнес третий. – До смерти хочется приступить к делу.

– Не надо до смерти, – оборвал его первый. – Не зови, а то услышит и придет.

– Ну, это я так, для красного словца.

– И ради словца не надо.

– А меня вот что злит, – раздался четкий, грубоватый голос. – В самом страшном сне не мог представить, что придется ходить под жидом.

– Ну, если Шульц его привел, значит, он ничего, – возразил ему первый голос. – И старшим его пока никто не назначил.

– Шульц просто жидов не видел, обманывается. А я у нас в Белой Церкви на них насмотрелся. Знаю им цену! Если они куда коготь запускают, то все, пиши пропало.

«Опять то же самое», – с грустью подумал Артем. У него уже не было сил злиться, убийство Герасимова истощило его силы, злость и кураж.

«Неужели это никогда не закончится? А мне-то казалось, что эти ребята так хорошо слушали нас с Митяем, так сердечно расспрашивали о водолазной жизни».

Он стал припоминать подробности той встречи и вдруг понял, что говорил в основном Митяй, и все внимание было приковано к нему.

«Наверное, они воспринимали меня как довесок, неприятную подробность, с которой поневоле надо мириться».

Но и эти соображения не вызвали в нем ни обиды, ни злости.

«Хорошо, что с самого утра уходим в Балаклаву. Теперь меня точно не найдут».

Утром после побудки водолазов выстроили на палубе. Капитан канонерки кавторанг Кузнецов прошелся вдоль короткого строя, внимательно оглядывая каждого. Был он сух и подтянут, держался подчеркнуто прямо, словно мачта. Под его острым носом синела тщательно выбритая верхняя губа, голый, также выбритый до синевы подбородок, выдавался вперед, свидетельствуя о решительности характера.

– Водолаз Шапиро, выйти из строя, – приказал кавторанг.

Артем сделал два шага вперед и замер, вытянувшись во фрунт.

– Назначаю тебя старшим по команде. Лодка снимается через час. Через три будем в Балаклавской бухте. Проверьте готовность снаряжения к работе. Приступаем по прибытии.

Кузнецов ушел, твердо ступая по палубе сияющими сапогами. Артем повернулся лицом к строю и внимательно оглядел стоявших перед ним водолазов. Он толком не знал, с чего начинать, но хорошо помнил, как Бочкаренко таким образом открывал каждое утреннее построение и как он боялся его пронизывающего взгляда.

«Интересно, который тут из Белой Церкви? И что мне с ним делать, когда узнаю? Сделать вид, будто ничего не заметил? Нет уж, хрен с маслом, вы хотели, чтобы я стал как вы, вот я и буду таким, как вы хотели. И никому ничего не спущу!»

Артем почувствовал, что в груди снова начала подниматься горячая злость, и осадил ее.

– Кто из вас проходил обучение на подводном снаряде? – спросил он.

– Все, – хором ответили водолазы.

– Кто спускался в нем под воду?

– Все.

– Отлично. Вы работали парами, почему же вас только пять человек?

– Бочкаренко был шестым, – четким грубоватым голосом ответил парень, стоявший с правого фланга.

«Он, – понял Артем. – Сука из Белой Церкви».

– Кто ходил с ним в паре? – спросил он, уставившись прямо на белоцерковского.

Его плоское, рябое лицо от напряжения было чуть перекошено, а белесые прищуренные глаза смотрели выжидающе. Артем увидел в них и страх, и презрение.

– Я, – ответил белоцерковский.

– Как тебя звать?

– Геннадием окрестили, – с едва заметным вызовом ответил тот, но Артем прекрасно уловил, на что он намекает.

– Откуда родом? – спросил он, решив действовать наверняка.

– Та с Белой Церкви.

– Неудачно получилось, Гена, – стараясь не сорваться, мягко произнес Артем. – Без пары ты остался. Ну что ж, может, оно и к лучшему. Я вижу, ты парень серьезный, обстоятельный, обязанности дневального будешь выполнять с честью и достоинством. Все понял?

– Так точно, – еле выдавил из себя белоцерковский.

– Вот и приступай прямо сейчас.

Проводив взглядом уходящего в кубрик дневального, Артем повернулся к оставшимся водолазам.

– Расскажите, кто такие и откуда.

– Матвей Дерябин, из Перми, – отрапортовал левофланговый. Бугристый нос картошкой был самой значительной чертой его скуластого, осыпанного веснушками лица.

– Кирилл Журавлев, из Калужской губернии, – доложил плотный парень, черноглазый, розовощекий с пунцовыми толстыми губами.

– Степан Капралов, Казань, – произнес водолаз с вытянутым смуглым лицом, жгучим взглядом темных глаз и аккуратно вылепленным тонким носом.