Водоворот

Позади, с берега, раздался оглушительный свист – Ковалев не мог посмотреть назад, но почему-то точно знал: там, на берегу, стоит человек в мокром ватнике и, свистнув в четыре пальца, радостно смеется и хлопает себя по коленкам.

Должно быть, это были видения от нехватки кислорода. На грани потери сознания от холода. Говорят, некоторые парочки душат друг друга в постели, чтобы поймать кайф и испытать ни с чем не сравнимое возбуждение, – и Ковалев отдавал себе отчет в своем ни с чем не сравнимом возбуждении, вмиг сменившем отчаяние: никогда он не бывал столь счастливым, никогда не испытывал такого восторга, не упивался так собственной небывалой силой и властью над кем-то – над чем-то! Он отдавал себе отчет в том, что это лишь счастливое видение, что-то вроде сна. Люди не плавают верхом на рыбах, такого не бывает. Но… какая разница, как он переплывет реку и о чем будет грезить по дороге? Главное – добраться до другого берега, а остальное неважно.

Берег выплыл из воды неожиданно близко, сом вспенил хвостом волну, и Ковалев дернул его за ус, опасаясь, что чудо-юдо рыба-кит, чего доброго, выбросится на сушу… Сом плавно развернулся, и Ковалев выпустил из рук усы-поводья, оттолкнулся ногой от скользкого рыбьего тела и плюхнулся набок у самого берега – ударился плечом о песчаное дно, воды было не выше, чем по колено.

Это были видения от нехватки кислорода. От переохлаждения. От водки. Говорил же Коля: потом развезет. А еще ведь сотрясение мозга! Что для мастера спорта проплыть каких-то двести метров? Профессиональный автопилот… И очнуться, добравшись до противоположного берега, от удара в плечо – вполне закономерно…

Ковалев поднялся, от возбуждения вообще не ощущая холода, даже пронзительный ледяной ветер казался освежающим, и только. Сделал несколько шагов, слегка пошатываясь, – течение ощущалось и у берега, и теперь ветер не мог его остановить: похоже, ледяную пробку река размыла окончательно и с радостью понеслась вперед, не сдерживаемая ничем… У берега вились воронки водоворотов, вода отталкивалась от берегов и устремлялась к стрежню – Ковалев чувствовал, как она тащит его назад, в пенную пучину, будто не хочет отпускать.

На берегу не было ни Павлика, ни Хтона, и Ковалев испугался было: все равно опоздал… Но, посмотрев по сторонам, увидел мальчика шагах в тридцати ниже по течению – тот стоял в воде по пояс, а за руку его держала Зоя Романовна, стоя по колено в воде. За другую руку Павлика держала Инна и тянула его к берегу.

Ковалев, направившись в их сторону, сначала выдохнул с облегчением: Зоя своей верой в крест и молитву отогнала пса от ребенка, две женщины держат его руки, Павлику ничто не угрожает. Но тут неожиданно Зоя дернула Павлика к себе – и не в сторону берега вовсе. До Ковалева долетел крик Инны:

– Зоя Романовна, остановитесь, это безумие! Отпустите мальчика немедленно!

Зоя оттолкнула Инну с неожиданной силой, и та, выпустив руку Павлика, поскользнулась и упала в воду у самого берега. Однако немедленно начала подниматься и снова бросилась к мальчику и Зое – теперь вода была Павлику по грудь.

– Крещается раб божий Павел, – донеслось до Ковалева.

И тут… Ковалев не сразу понял, что происходит, – Зоя, сжав рукой затылок Павлика, окунула того лицом в воду…

– Во имя Отца. Аминь.

Одной рукой Инна схватила Павлика за локоть, а другой, в нарушение педагогической этики и субординации, вцепилась в платок, накрывавший голову Зои. И в волосы под платком, должно быть, потому что Зоя откинула голову и пошатнулась, но тут же смешным, неловким, но неожиданно сильным движением ударила Инну распятием в грудь – та вскрикнула и выпустила руку Павлика, чтобы перехватить распятие, нацеленное для второго удара.

Ковалев нашел зрелище безобразным – он был от них не более чем в пяти шагах, когда Инна снова упала в воду.

Обе они не смотрели на Павлика, и Ковалев не мог сказать с уверенностью, по своей воле мальчик шагнул вперед или его сбило с ног течением, но река подхватила его и понесла вперед – он не крикнул, а странно молча и очень быстро ушел под воду.

Крик Зои был полон отчаяния, самого неподдельного и искреннего.

– Нет! Нет! Господи, спаси! Нет! Что ты надела, проклятая ведьма! Мальчик погибнет некрещеным!

Ковалев прыгнул под воду раньше, чем Зоя его заметила, в три гребка нагнал течение, которое несло Павлика вперед, нырнул чуть глубже и подхватил невесомое тело в курточке – и тут почувствовал, что мальчика что-то держит на дне, не дает сдвинуть его с места.