Военное духовенство в России в конце XIX – начале XX века

Между прочим, служение этих последних вызывало у раненых гораздо больше признательности. «Несмотря на то, что они завалены работой, они находят время, и читают солдатам газеты <…> и расточат солдатам мелкие, бесчисленные заботы; эти заботы ярко говорят о том, что не по одной обязанности они относятся так, а по тем глубоким причинам, которые вызваны именно настоящим военным временем <…>. Словно всей душой своей, доброй, чуткой и нежной, каждая из них хочет загладить то невероятное, жесточайшее зло войны, которое, создавая убийства за убийствами, родит убийц из добрых и мягких людей <…> солдаты любят их, верят им и относятся с глубоким уважением»[353].

Американки же не всегда отличались тактичностью. Одна из миссионерок, встреченных В. П. Змеициным на вокзале в Киото, например, объясняла, «что она американка, живет в Японии уже 16 лет, любит и сочувствует японцам»[354]. Краткая беседа с ней раздражила офицера, все показалось ему «насмешкой, чуть ли не глумлением». В дальнейшем он отказывался встречаться с американками (хотя к посетительницам-японкам выходил) и даже записал в дневнике досадливо: «Вот этих так к нам пускают с большим удовольствием, даже без соглядатая переводчика, а как на Пасху пришел православный священник, хотя и японец, то его выпроводили»[355]. Однако Змеицын был не совсем прав. Проповедникам чинили заметные препятствия. На это намекал о. Николаю Джеффрис. Есть указания на это и в воспоминаниях Селецкого: «Мы встретили жену американского миссионера, которая постоянно присылала мне через Владимира (переводчик в лагере Мацуяма. – Л.Ж.) цветы и письма со словами утешения. Хотя Владимир и уверял меня, что письма доставляются мне без цензуры, но я был уверен и тогда, и теперь, что это он врал. Пользуясь случаем, проходя мимо нее, я поцеловал ей руку и поблагодарил за постоянное внимание. <…> Хотя она и состояла в японской общине Красного Креста и вся их семья принадлежала к той нации, которая более других помогала Японии вести войну с нами, но все же их через несколько месяцев после нашей встречи выселили из Мацуямы»[356].

Кроме опытов проповеди американские протестанты оказывали военнопленным разного рода благотворительную помощь. В конце мая Люмис прислал о. Николаю уведомление, что в библейском обществе в Йокогаме есть русские Библии и Новые Заветы: «Так не нужны ли нашим военнопленным в Мацуяма?»[357] В июле 1904 г. Хельм[358] написал, что «Христианская ассоциация молодых людей» желает послать пленным в Мацуяма в подарок по вееру с надписью: «С приветствиями от христианских обществ молодых людей в Японии»[359].

С весны 1905 г. помощь американских миссионеров заметно активизировалась. 28 апреля 1905 г. американский миссионер Бишоп принес в православную миссию 2000 йен – пожертвование американцев на больных и раненых[360]. Справедливости ради надо отметить, что собрано было 10 тысяч. Остальные предназначались японцам. Еще одно такое пожертвование было сделано 20 июня 1905 г.

Деньги, полученные весной, были израсходованы для оплаты расходов, связанных с организацией пасхальных праздников для военнопленных. Кстати и в этом вопросе американцы немало помогли о. Николаю – он заказывал свечи в Сан-Франциско, и архиепископ Северо-Американский Тихон приложил немало усилий, чтобы 12 ящиков свечей были получены в срок и в целости[361].

Кроме того, Люмис неоднократно присылал в миссию литературу для чтения военнопленным: 21 мая 1905 г. – 70 пакетов и свертков, 6 июня 1905 г. – 137 связок со свертками, 17 июня 1905 г. – 193. «Добрый Люмис» заказывал литературу в Бостоне, хлопотал «у своих друзей в Америке»[362]. Однако труды его были напрасны. Отец Николай полагал, что религиозная американская пресса не понравится русским военнопленным. Но понравилась она или нет – неизвестно.

Дело в том, что военнопленные почти ничего из присылаемых газет и брошюр не получали. Вообще газеты и брошюры военнопленным не передавались[363], книги передавались со значительными задержками, поэтому и печатное «утешение» не нашло фактически своих адресатов, однако это, похоже, никого не беспокоило.

Японцы считали, что все зависящее от них они сделали. Согласно Гаагской конвенции 1899 г. они должны были обеспечить военнопленным возможность отправления религиозного культа. Первоначально, не имея в своем распоряжении православного священника, военные власти лагеря Мацуяма допускали к пленным миссионера-католика. Однако вскоре Православная церковь Японии смогла своими силами обеспечить духовное утешение военнопленных[364]. С этого момента военные власти начинают последовательно отстранять миссионеров от военнопленных, если подозревают хотя бы какой-то обмен информацией о событиях на театре военных действий. Вместе с тем видимых препятствий миссионерам японские власти не чинят, напротив – демонстрируют пиетет и уважение к доброй воле пастырей.