Военное духовенство в России в конце XIX – начале XX века

Общее количество священников, находившихся в ведении протопресвитера, было около 730 человек (и 150 диаконов). Часть священников имели военный опыт – они прошли Русско-японскую войну, но таких было немного. Основной состав военного опыта не имел. Имевшегося штата военных священников, конечно же, не хватало для удовлетворения религиозных нужд армии. Недостаточно укомплектованы священнослужителями были, армейские артиллерийские бригады, тяжелые артиллерийские бригады и дивизионы, запасные полки и бригады, бригады государственного ополчения, лазареты при стрелковых дивизиях, полевые подвижные госпитали, полевые запасные госпитали и эвакуационные госпитали. Не хватало духовенства во вновь формируемых пехотных полках. К осени 1917 г. отсутствовала половина штатных проповедников при штабах армий[447]. В некоторых случаях недокомплект был около половины штата. Недостаток военных священников до известной степени был заполнен епархиальными.

Патриотический порыв первых дней войны охватил и приходское духовенство, и монашествующих. Одним из первых пожелал отправиться на фронт добровольцем викарий московской епархии, епископ Дмитровский Трифон (князь Туркестанов). Вслед за ним изъявили желание отправиться на фронт и некоторые другие архиереи, как викарные, так и епархиальные. Некоторые даже готовы были снять сан, чтобы отправиться в действующую армию. Святейшему Синоду пришлось запрещать уходить на фронт епархиальным и викарным владыкам, а с 1915 г. также строжайше запретить священникам идти в армию не на духовные должности[448]. Впоследствии, в 1916 г., пришлось делать также специальное разъяснение относительно иеромонахов. Помимо добровольцев Синод в первый же день войны принял решение о командировании из разных епархий священников с богослужебными принадлежностями по мобилизационному расписанию 1910 г. в полевые госпитали, в новообразовываемые части войск и в бригады государственного ополчения. По вопросу и ходатайству протопресвитера военного и морского духовенства[449] Святейшим Синодом постановлено было сохранить за священнослужителями, назначаемыми по мобилизационному расписанию в военно-врачебные заведения и вновь сформированные части, занимаемые ими по епархиальной службе должности с присвоенным последним содержанием[450].

Всего в 1914–1917 гг. в армию и флот войсковыми священниками были зачислены более 5 тысяч человек. Осуществлять отбор кандидатур у протопресвитера возможности не было, и на фронт отправляются священники малознакомые с военной средой и не знающие запросов и настроения воинов. Кроме того, как отмечал сам о. Георгий (Шавельский), контролировать епархиальных священников возможности почти не было. Существенной проблемой стала ротация кадров. Как писал Е. И. Махароблидзе[451], «многие полковые священники, прослужившие больше года на боевых позициях, вследствие болезни эвакуируются с театра военных действий, а вместо них командируются госпитальные священники. Но последние обыкновенно отказываются от командировок под разными, иногда совершенно неуважительными предлогами»[452]. Особенно усилилась эта тенденция в 1917 г., когда священники начинают спешно возвращаться в свои прежние приходы.

Отсутствие священника плохо отражалось на боевом духе не только православных воинов. А ведь именно Первая мировая война дает множественные примеры героизма священников, поднимавших солдат в атаку. Однако инструкция не предусматривала такого поведения – священники должны были находиться на перевязочных пунктах, то есть довольно далеко от главных событий.

Вообще инструкция предписывала священнику огромное количество обязанностей – участвовать в перевязках, проводить молебны и богослужения даже при «отсутствии большого числа молящихся <…> и при одном церковнике»[453], заведовать уборкой с боевого поля убитых и раненых, заботиться о поддержании в порядке воинских могил и кладбищ, извещать родственников убитых, организовывать в своих частях общества помощи семьям убитых и увечных воинов, развивать походные библиотеки, писать письма от солдат на родину и т. д.[454]

Между тем иногда не было возможности совершать более необходимые действия. Описываются случаи даже погребения без священника[455]. Именно в этом контексте у солдат возникает ощущение, что они «забыты Богом и людьми».

В 1916 г. по высочайшему утверждению были учреждены особые должности армейских проповедников, по одному на каждую армию. Конечно, они не могли справиться со своими задачами в силу малочисленности. Проповедническая деятельность, столь успешная в начале войны, становится просто опасной в 1916–1917 гг. – некоторых священников даже избивают.