Воин Доброй Удачи

Клирик нависал над ним, его плечи касались фиолетовых облаков, а лицо было пустым от нечеловеческого спокойствия. Акхеймион смотрел, как его палец, все еще блестевший от слюны Мимары, опустился в лисью пасть, открывшуюся в мешочке. Восхитительный момент, волшебный в смысле маленьких чудес, маленьких булавок, с которых свисает вся жизнь. Он смотрел, как снова появляется палец, кончик которого почернел, как от сажи… от пепла…

Ку’Джара Чинмоя.

Мимара… беременна?

Кто? Кто ты?

«Да! Честность. Простота! Вытяни свои губы – да!»

Палец поднялся перед ним, и кончик его был пронзительно-черным. Старый волшебник откинул назад голову и открыл рот…

«В следующий раз, когда ты предстанешь передо мной, – раздался ненавистный голос над раболепствующей толпой, – ты преклонишь колени перед Друзом Акхеймионом…

Келлхус.

Холод пронизывал его насквозь. Палец заколебался. Он поднял глаза и встретился взглядом с блестящими черными глазами нелюдя.

Келлхус. Аспект-император.

– Нет, – сказал старый волшебник. – Больше не надо.

* * *

Она засыпает, встревоженная бессловесным шумом вечера. Ее собственная нерешительная попытка отказаться от квирри на прошлой неделе вызвала лишь любопытство, как ей показалось. Кто знает непостоянные женские привычки? Но когда от зелья отказался волшебник, странная тревога охватила всю артель. Ужас пронзил тишину, и Мимара чувствовала, что скальперы искоса наблюдают за ней. Настороженность ускорила их движения, когда они приступили к выполнению других бездумных задач. Капитан же вел себя так, словно выжидал чего-то.

– Акка… – прошептала она в темноте. – Что-то не так.

– Многое здесь не так, – ответил он отрывисто, и его глаза затуманились от смятения.

Он был на войне, поняла она.

– Я и раньше был пьяницей, – пробормотал он, но, похоже, это был ответ не ей. – Я даже был на крючке у мака… – Мгновенная ясность сверкнула в его глазах. – Бремя, которое несут маги школы Завета… Многие из нас вынуждены искать низких удовольствий.

Он был в состоянии войны с земными остатками Ку’Джара Чинмои.

Ее страх для нее в новинку, так долго ее страсти уходили в небытие при малейшем отвлечении внимания. Она изо всех сил пытается удержать его, но слишком устала. Она погружается в тревожный сон.

Ей снится Кил-Ауджас, белые орды, пробивающиеся сквозь черноту. Ей снится, что она бежит вместе с ними, преследуя свою собственную беспризорную фигуру и все глубже уходя под землю.

Ее будит крик, хрюканье и звуки борьбы – что-то скребет по земле.

Она моргает и втягивает в себя бодрствующий воздух. Эти звуки близко – совсем близко.

Рассвет освещает почерневший мир. Две фигуры склонились над волшебником… Капитан и Клирик.

Что?

Волшебник дергается и пинается.

– Что вы там делаете? – спрашивает она с затуманенным любопытством. Но ее как будто никто не слышит. Волшебник давится, дергается и борется, как выброшенная на берег рыба.

– Что вы делаете! – кричит она.

Но на нее по-прежнему не обращают внимания, и она, вскочив на ноги, бросается на сгорбленную спину нелюдя. Тот отмахивается от нее.

– Держите ее! – рявкает капитан на тени, стоящие в темноте.

Мозолистые руки сжимают ее запястья: Галиан хватает ее сзади.

– Ну вот, красавица! – хмыкает он, утаскивая ее обратно, а потом прижимает ее руки к пояснице и толкает ее на колени.

– Нет! Не-е-е-ет! – слышит она собственный яростный вой.

Все, что она может видеть, – это брыкающиеся ноги мага. Грубый смех доносится из темноты – это Сарл. Чья-то рука сжимает ее шею сзади. Ее лицо утыкается в пыль, в жесткие остатки сорняков. Другие руки хватают ее за пояс штанов. Она знает, что будет дальше.

Но капитан отвернулся от борющегося волшебника и видит, что с ней случилось. Он вскакивает на ноги и яростно пинает одного из ее невидимых противников. Потом бьет еще одного – она видит, как Вонард спотыкается и падает в пыль. Руки исчезают, и она оказывается стоящей на четвереньках.

– Тронете ее, – скрежещет лорд Косотер невидимым теням позади нее, – и расплатитесь своими душами!

Она мельком видит, как бьется в конвульсиях Вонард, выплевывая кровь в бороду. Она бросается вперед с инстинктом, рожденным отчаянием. Она выхватывает Бельчонка из своих скудных пожитков, отводит его назад, спотыкается о кишащий мухами труп шранка.

Рассвет еще только теплится – это всего лишь синевато-сланцевая корона на горизонте. Ночное небо остается черным и бесконечным, оно усеяно бесчисленными звездами. Скальперы кажутся всего лишь сгорбленными тенями, их головы и плечи застыли в бледном свете звезд. Они приближаются к ней, настороженные и безоружные.

Акхеймион кричит.

– Не-ет! – снова вскрикивает она. – Прекратите это! Стойте!

Капитан обнажает свой клинок. От этого скрипа по ее коже пробегают мурашки. Он шагает к ней так, словно она – всего лишь дрова для растопки. Свет пропитывает горизонт позади него, делая его фигуру черной. Она видит убийственный блеск его глаз под капюшоном растрепанных волос. Они кажутся светящимися из-за черных линий, вытатуированных вокруг них.