Воин-монах на престоле

Ситуация и в самом деле выглядела так, что поход на готов и связанные с ним неизбежные дополнительные расходы представлялись совершенно излишними. Ибо готов, действительно опасных для империи «потомков Ромула» в предыдущем столетии, уничтоживших, к примеру, 1 июля 251 года в битве при Абритте в Мёзии (современном болгарском Разграде) гонителя христиан императора Деция с его сыном-соправителем Гереннием Этруском и всем «несокрушимым» римским «экзерцит(ус)ом» впридачу, вразумил еще дядя Юлиана – император Константин Великий. Столь суровый – мягко говоря! – правитель и опытный полководец, как равноапостольный царь, не проигравший за всю жизнь ни одного сражения, не мог не поставить римско-готские отношения на совершенно новую основу. Ибо все «варварские» народы имели шансы на успех, лишь, когда внутренние неурядицы в Римской империи, или слабый император на ее престоле временно давали им возможность добиться перевеса в той или иной части римских владений. Как, несомненно, еще помнит уважаемый читатель, Константин I, преодолев множество препятствий, с помощью интриг и военных походов, устранил со своего пути всех соперников, кроме Лициния – правителя восточной половины Римской «мировой» державы и зятя Константина I, женатого на его сестре Констанции. После серии военных столкновений между ними, начавшихся в 314 году и продолжавшихся целое десятилетие, в 324 году произошло решающее сражение между обоими соискателями верховной власти над империей «потомков Ромула» на подступах к резиденции Лициния – любезной сердцу Юлиана Никомидии. В этой комбинированной (морской и сухопутной) битве на стороне Лициния дрались готы, обязанные, на основании договора с ним, участвовать в обороне отведенных им для поселения и кормления римских земель. Впрочем, готский военный контингент в войске Лициния был, видимо, относительно немногочисленным. Вряд ли готы поддержали Лициния, предчувствуя, что Константин является более сильным и, соответственно, более опасным врагом готского народа. И что поэтому необходимо, во что бы то ни стало, помешать сыну Констанция Хлора захватить власть над всей Римской державой. По суворовскому принципу: «Далеко шагает, пора унять молодца». Причину выступления готов на стороне Лициния можно скорее объяснить их встречей с Константином I ^в 3²3^_3²4 ^гг Дело в том, что Лициний, нуждавшийся в как можно большем числе воинов для борьбы с Констинтином, снял свои войска с готской границы. Ее оголение вдохновило готские грабительские шайки, привыкшие к тому, что римская «граница – на замке», на новый и притом особенно опустошительный набег. Во главе с герцогом-воеводой Равсимодом (именуемым «сарматским царем» некоторыми авторами, путавшими германцев-готов с иранцами-сарматами, с которыми готы в значительной степени перемешались в ходе своей миграции по необозримым пространствам Восточноевропейской равнины), повелевавшим вестготскими племенами, готы, перейдя открытую границу, совершили глубокий рейд через Гем – современные Балканы – во Фракию. Интересно, что местное население (по крайней мере, жители приграничья) присоединились к готам. Возможно, «варварских» пришельцев поддержали многочисленные группы германцев, поселенных римскими властями к югу от Истра-Дануба. Немало натерпевшихся от имперских властей (в первую очередь – от беспощадных сборщиков налогов и податей). Хотя и считавшихся «свободными римскими гражданами» и не носивших рабского ошейника с многозначительной надписью «Держи меня, чтоб я не убежал». Приветствовавших вторгшихся в «цивилизованный» римский мир «из-за бугра» соплеменников как долгожданных освободителей. Не зря академик Л. Н. Гумилев писал: «Варварам было за что мстить Риму»…Во всяком случае, Константину I пришлось издать в апреле 323 году суровый эдикт, приговаривавший каждого, кто сотрудничает со вторгнувшимися в пределы империи готами, оказывает им поддержку или помощь, к жестокой казни – сожжению заживо. Представлется не лишним еще раз подчеркнуть, чтот этот мучительный вид смертной казни существовал в Риме задолго до учреждения христианской Святой инквизиции. Невзирая на предстоящий широкомасштабный военный конфликт с Лицинием, Константин, выступив из города Фессалоники, нынешних Салоник, прошел всю Фракию и всеми силами обрушился на готов. Что стало наглядным доказательством его военного могущества и уверенности в себе. Загнав готов в ловушку на территории будущей южной Румынии, Константин одержал над «варварами» убедительную победу в стиле победы Гая Мария над тевтонами Тевтобода или победы Юлия Цезаря над свевами Ариовиста. Царь-герцог Равсимод пал в бою с большей частью своего «варварского» войска. Пережившие бойню германцы – в основном, обозная прислуга – так сказать, «нестроевые» – женщины и дети, были в качестве военнопленных розданы по разным римским гарнизонам. Во второй раз Константин I Великий продемонстрировал готам свое безусловное военное превосходство в 324 году. Наголову разбив Лициния в двух сражениях под городами Адрианополем – современным турецким Эдирне – и Халкидоном-Халкедоном-Калхедоном (районом Кадыкёй современного турецкого Стамбула). Городами, хорошо известными готским предводителям. Сказанное относится в первую очередь к победе, одержанной Константином под Халкидоном и Хризополем, совсем рядом с проливами и напротив будущего Константинополя, на глазах у готов. «Князь», или вождь вестготов Алика, командовавший готским наемным контингентом в армии Лициния, и едва унесший ноги, твердо уяснил себе одно. Такой император, как Константин, впредь не позволит германским племенам говорить с собой языком силы. Его догадка подтвердилась вскоре после битвы. Ибо Константин распорядился, к изумлению ошеломленных «варваров», построить грандиозный каменный мост через Истр. Мост, соединивший берега широкого Дануба в районе римской крепости Суцида-ва, подобный построенному им в молодости мосту через Рен в районе Колонии Аппии Клавдии. Остатки Константинова моста сохранились до сих пор. Его постройка давала римлянам возможность в любой момент ударить по западному флангу «Готии», или, по-готски – «Готтиуды», легко перебросив туда значительные силы. С тех пор готам приходилось, так сказать, влачить свои дни в постоянном страхе и предощущении римского военного удара. Кроме постройки суцидавского моста, Константин I обеспечил римлянам возможность переправы через Истр и в другом месте – между Трансмариской и крепостью Дафной. Создав сильные предмостные укрепления и другие фортификационные сооружения, сын Констанция Хлора не оставил «северным варварам» и тени сомнения в том, что им впредь не удастся форсировать Истр незамеченными. С тех пор, как считал племянник Константина – Юлиан, готов можно было не опасаться.