Воин-монах на престоле

Извещенный о внезапно вспыхнвшем пожаре, царь-священник Юлиан поспешил из Антиохии на помощь своему терпящему бедствие лучезарному богу. Но к моменту его прибытия от «родноверческой» святыни остались лишь обугленные стены, да и то не все. Бог Аполлон исчез. Безмерно удрученный случившимся, август поначалу даже не стал пытаться восстанавливать святилище. Глубоко опечаленный, он начал расследование причин катастрофы. Кто или что послужило причиной пожара? Случайность, небрежность или кощунственный поджог? Под подозрение попал некий приезжий философ (паломник, выражаясь христианским языком), забывший, при посещении храма, погасить возженную им восковую свечу, искры от которой упали на старое дерево (храм был в основном деревянный), после чего вспыхнувший в сухом материале огонь разгорелся и пожрал все до самого верха храмового здания. Об этом пишет Аммиан, напоминая о страшной жаре и засухе, поразивших в тот год Антиохию. Христиане были уверены, что капище было сожжено небесным огнем, вспыхнув от удара молнии. Однако ночь была ясной, небо – безоблачным. Жрецы и стражи храма Аполлона были подвергнуты жестокой пытке с целью вырвать у них признание в нерадивости и преступной халатности, но ничего добиться дознавателям не удалось. И тогда убитый горем август Юлиан пришел к твердому убеждению, что пожар был делом рук богохульников – христиан-поджигателей из числа антиохийских граждан, ставшим возможным благодаря халатности или даже попустительству жрецов и (или) храмовой стражи.

«Когда я выбросил мертвеца (удалил мощи святого епископа Вавилы – В. А.) из Дафны, некоторые из вас, во искупление вашего отношения к богам, передали святыню бога Дафны тем, кто негодовал о мощах (то есть «родноверам», возмущенным постройкой христианской часовни с мощами священномученика Вавилы напротив храма Аполлона – В. А.), но остальные либо по случайности, либо намеренно метнули в храм тот огонь, который заставил содрогнуться присутствовавших в городе чужеземцев, вам же доставил лишь удовольствие – тот огонь, на который не обратил и не обращает внимания ваш сенат». («Брадоненавистник»).

В глазах Великого Понтифика воинствующих «эллинистов-обновленцев» совершенное антиохийцами кощунственное преступление было столь неслыханным святотатством и свидетельствовало о столь глубоком неуважении к верховной имперской власти, что та была просто обязана вмешаться, не отдавая расследование в руки местных городских властей (скомпрометированных своей очевидной «теплохладностью» и достаточно прозрачно обвиненных «царем-священником» в преступном небрежении и равнодушии, если не в прямом попустительстве поджигателям). Навести порядок август приказал своему дяде и тезке – комиту Востока Юлиану. Огромная, роскошная, прямо-таки расточительно украшенная золотом и бронзой и сравнительно недавно освященная блаженной памяти августом Констанцием городская церковь (или, выражаясь языком более позднего времени – кафедральный собор) Антиохии на Оронте чей сверкающий на жарком южном солнце купол горделиво возвышался над необозримым морем крыш столицы римской Сирии, была закрыта для христианского богослужения (вследствие чего изгнанным из нее прихожанам приходилось собираться на богослужение перед закрытыми церковными вратами). Возможно, священные сосуды и утварь из церковной ризницы были конфискованы «погаными» у «галилеян» в качестве ответной меры или мести за поджог капища Аполлона-Гелиоса христианами, в виновности которых август Юлиан не сомневался. Церковные историки сообщают о бесчисленных актах осквернения христианских святынь (включая изъятие и сожжение «погаными» Священного Писания), за совершение которых нечестивые правители – комит Востока Юлиан и его пособники – в скором времени были наказаны мучительными болезнями и страшной смертью.

Севаст Юлиан Философ с «козлиной» бородой на золотой монете