Воин-монах на престоле

Близ руин Селевкии располагался никогда не пересыхающий родник, образующий большое озеро, имеющее исток в Тигре. Узрев близ Селевкии висевшие на кресте или на виселице (в разных переводах – по разному) отданные на растерзанье птицам бренные останки осужденных (казненных за то, что один из них – вероятно, комендант Пирисаборы – сдал город римлянам, другие же были его родственниками) Юлиан приказал на том же самом месте сжечь заживо помилованного им недавно коменданта Майозамальхи Набдату за то, что этот персидский военачальник, несмотря на милостивое с ним обращение, позволил себе в недопустимо грубой форме оскорбить своего соотечественника царевича Ормизда Сасанида, служившего в римском войске. Вскоре после сожжения Набдаты на костре римляне наткнулись на пересохшей рукав Наармальхи – «царского канала» (выкопанного некогда, во времена войн Рима с Парфией, императором Траяном Оптимом, а после него – августом Септимием Севером, сумевшими поочередно овладеть Ктесифоном, тогдашней столицей Парфии) – в том месте, где она вытекает из Тигра, чтобы впасть в Евфрат.

Монета императора Септимия Севера, взявшего Ктесифон

Персы перегородили «царский канал» плотиной из огромных камней, отчего он и пересох. Юлиан приказал разобрать плотину, и вырвавшиеся на волю массы воды позволили римскому флоту снова присоединиться к сухопутным силам «энеадов». Вслед за тем Юлиан дал своим людям долгожданный отдых в благодатной местности, изобиловавшей фруктами и виноградом. Там в тени кипарисовой рощи «энеадами» было обнаружено маленькое, но оттого не менее прелестное именьице персидского «царя царей» с дворцом, чьи стены были расписаны изображениями шаханшаха, охотящегося на разных зверей, ибо у тогдашних персов живопись и скульптура знали только два сюжета – охоту и войну.

Теперь армии воина-монаха бога Митры необходимо было переправиться через Тигр. Сурен, или сурена (это не имя собственное, а наследственный титул) – верховный главномандующий армией «царя царей» – занял столичный город Ктесифон-Тизбон и весь левый берег Тигра неисчислимой ратью, состоявшей из пехоты, конницы и боевых слонов. При сурене находился царский сын. Действовать надо было быстро, ибо шаханшаху Шапуру стало известно направление римского главного удара, и он спешно подтягивал свои войска к месту ожидаемого наступления «румийцев». Август Юлиан в очередной раз попытался прибегнуть к обманному маневру. Чтобы отвлечь внимание врага от своих приготовлений, он устроил для развлечения как римских войск, так и персов, наблюдавших за происходящим с высоты своих валов и стен, конские ристания, назначив награды для всех участников скачек (а не только для победителей в них). Затем, с наступлением ночи, «царь-священник» отдал одному из своих трибунов секретный приказ как можно скорее форсировать реку на пяти галерах и высадиться на противоположном берегу, закрепившись там, или, выражаясь военным языком, создав плацдарм, сиречь предмостное укрепление. Однако маневр августа-воителя был разгадан противником. При приближении римских галер к другому берегу Тигра они были осыпаны ливнем горящих стрел и факелов. Римские гребные суда неминуемо стали бы жертвой пламени, если бы внимательно следивший за ходом операции севаст Юлиан не крикнул во всю мощь своих легких, что эти огни – лишь сигнал для высадки, и если бы ему не удалось молниеносно направить на помощь пяти передовым галерам остальные корабли. Напрасно персы бросали навстречу атакующим «румийцам» железные ряды своих конных латников и боевых слонов с полными стрелков из лука и копьеметателей башнями на спинах. Юлиан появлялся на всех угрожаемых участках, и его милиты под звуки труб гнали персов до самых стен неприятельского города, беспощадно истребляя всех, пытавшихся оказывать хоть малейшее сопротивление. Возможно, преследователи смогли бы с налету овладеть Ктесифоном, если бы не элементарная алчность «доблестных защитников Отечества», внушавшая «царю-священнику» столь серьезные опасения, что он неоднократно предостерегал от нее своих легионеров, и побудившая огромное число «потомков Энея и Ромула», вместо того, чтобы идти на приступ персидской столицы, грабить брошенный персами лагерь и срывать украшения с убитых воинов «царя царей» Шапура…