Воин-монах на престоле

«Когда же с наступлением мужеского возраста они (сводные братья Галл и Юлиан; по версии Назианзина получается, что Галл все-таки интересовался не только телесными упражнениями! – В. А.) коснулись (лучше бы никогда не касаться!) философских учений и приобрели силу в слове (для благонравных – щит добродетели, а для злонравных – жало греха), тогда он (Юлиан – В. А.) не мог уже скрывать в себе всего недуга и коварный замысел нечестия обдумывать единственно с самим собой. Огонь, кроющийся в веществе, еще не обратился в светлый пламень, но обнаруживается вылетающими искрами и идущим изнутри дымом. А если угодно другое подобие – источники, с силой текущие в подземных пещерах, когда не находят себе простора и свободного выхода, во многих местах земли устремляются к поверхности и производят под ней шум, потому что сила стремления гонит их, а верхние преграды удерживают и пресекают. Так и он, удерживаемый обстоятельствами и уроками государя, пока небезопасно было оказать себя явным нечестивцем, скрывал большую часть своего нечестия. Но бывали случаи, при которых обнаруживал тайные мысли, особенно пред людьми, более расположенными к нечестию, нежели к благоразумию; в разговорах же с братом даже сверх приличия защищал язычников – конечно, под предлогом упражнения в слове посредством споров, а действительно, это было упражнением в противоборстве истине. Вообще, он рад был всему, чем отличается нечестивое сердце. А когда человеколюбие самодержца провозглашает брата его цезарем и делает обладателем над немалой частью вселенной, тогда и ему открылась возможность с большей свободой и безопасностью предаться самым вредным наукам и наставникам. Азия стала для него училищем нечестия – всех бредней о звездочетстве (астрологии – науке о влиянии планет и созвездий на судьбы рожденных «под ними» людей – почти неотделимой в описываемое время от астрономии – В. А.), о днях рождения, о разных способах гадания, а также и о соединенной с ними неразрывно магии».

Глава одиннадцатая Среди учеников Ямвлиха

На заданный ему как-то одним из учеников вопрос, следует ли посещать храмы, Плотин[90]ответил: «Дело богов – приходить ко мне, а не мое – приходить к ним». Для Плотина религия была исключительно внутренним переживанием, участие же во внешних культовых, обрядовых формах, служащих единственной цели воздействовать на человеческое воображение и фантазию, представлялись ему чем-то недостойным философа, стремящегося уберечь и оградить свою душу от всякого соприкосновения с миром явлений. Он никогда не стремился быть в центре внимания, так сказать, «широких масс», «проповедовать на площадях», ограничиваясь изложением своего мистического учения узкому кругу преданных учеников. Однако во времена, когда Ямвлих, современник августа Константина Великого, взял на себя руководство философской школой неоплатоников, оказавшемуся в опасности язычеству потребовалась помощь и поддержка всех сил эллинизма. Неоплатоники подключились к борьбе с христианством, стремясь во все большей и большей степени соответствовать велению и потребностям времени.

Плотин – «второй (новый) Платон»

Теперь они уже не ограничивались узким кругом избранных, но принялись расширять зону своего влияния. Крайне сложное философское учение Плотина было недоступно пониманию широких кругов позднеантичного общества.

Стремясь облечь причудливые спекуляции «нового Платона» в более доступные формы, его последователи сочли необходимым излагать свою доктрину посредством впечатляющих и действующих на воображение, хотя и туманных мистических культовых форм. Культы Сераписа, Исиды, Гекаты, Деметры, Диониса, Кибелы «и иже с ними» («имя им легион»!) предоставили проповедникам неоплатонизма огромное изобилие всяческих символов, которым они находили весьма умелое и разнообразное применение. Взяв их на вооружение, пропагандисты неоплатонизма утверждали, что путем символических видений в состоянии исступления (или, как сказали бы в наши дни – «инсайтов») ведут души своих адептов к слиянию, а точнее – к воссоединению с Богом. Так неоплатоники стали мистагогами и жрецами мистерий, посвящающими своих учеников в тайные культы своей эпохи.