Воин-монах на престоле

Когда столь часто и охотно устремлявший свой взгляд к звездам Юлиан во второй раз покинул Никомидию, со дня смерти Ямвлиха прошло уже около двадцати лет, и круг его учеников давно распался, они рассеялись по всем градам и весям Римской «мировой» империи. Самый уважаемый из них, Эдесий, или Едесий, проживал в Пергаме, вынужденный, в силу неблагоприятных для него самого и его единомышленников обстоятельств тогдашнего времени держать мистерии в тайне и хранить молчание иерофанта. Если верить Евнапию, «Эдесий взращивал в своих учениках чувство гармонии и заботы о человечестве, когда он видел, что они ведут себя непристойно и заносчиво, гордясь своими познаниями; и когда они возносились на крыльях, хотя и очень тонких, выше Икара, Эдесий аккуратно сбрасывал их вниз, но не в море, а на землю, к людям». Он был первым из учеников Ямвлиха, к которому обратился взыскующий мудрости Юлиан. Однако Эдесий был уже очень стар, согбен годами и болезнями и, возможно, опасался, что приезд молодого члена императорской фамилии, да еще в сопровождении царских соглядатаев и копьеносцев, привлечет к нему, не слишком-то благонадежному и, во всяком случае, довольно подозрительному в глазах властей предержащих, любомудру, излишнее внимание. Тем не менее, он дал предварительное согласие принять Юлиана в число своих учеников. Новый ученик, сочетавший в себе, по воспоминаниям свидетелей, встречавших его в ту пору, свежесть и красоту молодости с мудростью старости, прозорливо ощутил божественное благословение, лежащее на его новом учителе, и, подобно тем, кто, как согласно молве, были укушены змеей, чей яд вызывает жажду, не имел иных желаний, кроме одного единственного – пить долгими, жадными глотками из источника знаний. С этой целью Юлиан, не испытывавший недостатка в деньгах (севаст Констанций на этот раз не поскупился), желая и впредь впитывать поучения Эдесия, прислал ему ценные подарки, «достойные императора». Однако тот находился уже в очень преклонном возрасте, и его тело страдало от болезней, о чем он вполне откровенно поведал Юлиану: «<…> ты видишь, сколь поврежден теперь инструмент моей души, так что то, из чего он был составлен и чем держался, теперь распадается»…Даров Юлиана наставник не принял, Попросив царевича снизойти к его преклонному возрасту, Эдесий перенаправил его к своим духовным сыновьям: «<…>если ты желаешь продолжать учиться, возлюбленное дитя мудрости (это я узнал из знаков твоей души), ступай к тем, которые являются истинными моими детьми: от них ты обильно наполнишься разнообразной мудростью и науками. Посвященный в их мистерии, ты устыдишься того, что рожден и называешься человеком…Мне хотелось бы, чтобы здесь присутствовал и Максим, однако он отправился в Эфес. То же самое мне хотелось бы сказать и о Приске, но он уплыл в Элладу. Из моих учеников здесь остались лишь Евсевий и Хрисанфий, и если ты будешь учиться у них, то тем облегчишь мою старость» (Евнапий).

Первый из двух рекомендованных Юлиану старцем Эдесием друзей одряхлевшего философа – Евсевий – преподавал, в сущности, не неоплатонизм, а «классический» платонизм в его исконной форме. Согласно Евсевию, спасение души достигалось не заклинаниями духов и посвящением в глубины мистериальных культов, но путем духовного спасения собственными силами – самоспасения, самосовершенствования, последовательного постепенного духовного самовосхождения или самовознесения, достигаемого с помощью усердных, неустанных упражнений в философском мышлении. В заключение своих лекций и докладов Евсевий неизменно добавлял и подчеркивал, что все и всяческие магические действия – всего лишь обман чувств, ловкость рук, зрительные и слуховые иллюзии, мошеннические манипуляции, колдовские фокусы тавматургов («целителей» вроде современных «экстрасенсов» и «лиц с паранормальными способностями»), да и иных соблазнителей и безумцев, достигаемые с помощью материальных сил». Это часто повторяемое замечание Евсевия произвело на Юлиана сильное впечатление.

Слева – иранский по происхождению бог солнца, света, правды и верности договорам Митра (Мифра) в венце из солнечных лучей; справа – трехликая богиня Геката, или Иката (Артемида-Диана-Рея-Кибела) в венце из лунных лучей (напоминающая статую Свободы в Париже и Нью-Йорке)