Воин на полставки

Не знаю, сколько длился сеанс общей медитации, но когда проснулась, солнце уже клонилось к закату, а рядом со мной не было ни души. На целый мощеный двор только я одна сижу в центре и сонно хлопаю глазами. Лучше не думать о том, какими взглядами меня провожали монахи, уходящие отсюда. Всего за один день так сильно подмочить свою репутацию – это ж талант нужен!

Живот призывно заурчал. Я ж еще и обет соблюдаю, по всем канонам. Не сплю, не ем, переживаю за благо императорской армии. Но не этим заниматься должна, не этим.

Сперва наведалась в зал, в котором и ритуал проводила, и книги оставила. Все последствия ритуала благополучно испарились, наверняка, не без помощи настоятеля. А вот книги я забрала. Всю ночь теперь могу полуночничать. Выспалась же отлично.

– М-м-м…

И кто это собирался стать образцово-показательным воином? И мастером своего дела. Кто собирался навалять всем, кому наваляется, и решить всё, что требовало решения? Неужели, я?

Ястребиный крик отвлек меня от размышлений о своем шатком положении. Крупная птица приземлилась на резную оконную раму, ухватилась за нее толстыми когтистыми лапами и принялась начищать перья.

Ястребы и соколы в Золотой Империи, насколько я помнила, использовались в почтовых целях. Так и оказалось. На лапе ястреба виднелась маленькая туба с посланием. Кому? И от кого? Наверняка, дядюшке. Из дворца или с границы? Но если с границы, то там определенно должны быть новости о братьях.

Особо не думая о последствиях, подошла к окну, отвязала тубу от птичьей лапы, открыла ее и развернула маленькую пожелтевшую бумажку.

Пусть осень, а лист златой

На ветви крепко держится.

В отличие от листьев тех,

Каким на почву лечь не терпится.

Лао Шен

И… что это значит?

Перечитала стих несколько раз, разбирая каждую строчку. Если ключевое значение для всей Империи имеет жизнь императора, то можно предположить, что лист златой – это он и есть. И с ним всё в порядке. А вот последние две строчки… в них точно не было ничего хорошего. Относится к части или к единицам – не суть важно. И Шен явно не написал бы это просто так, ради красивого словца.

Мне нужно туда.

Полчаса не прошло, а я уже с заплечной сумкой двигалась в направлении ворот. Со свету же себя изживу, если не узнаю, как на самом деле обстоят дела у ребят. А пока письмо дойдет, и дойдет ли вообще, будет слишком поздно.

Дорожное ханьфу земляного цвета немного натирало под грудью, зато в пути не испачкается. Если и испачкается, то незаметно будет. Запасов я взяла совсем немного, чтобы сильно не обременяли. Дорогу к границе с Бронзовой империей я теперь знала. Пойду по городкам и деревням – точно не сверну в другую сторону.

– Куда же собрались вы на ночь глядя?

Прямо за моей спиной выросла внушительная фигура противного монаха. Он словно притягивал ко мне неприятности и, уверена, этот момент исключением не станет. Нужно поскорее избавиться от него, пока дядюшка Ли или кто-либо другой не заметит мой побег.

– Вам, должно быть, не понять, но сердце изнывает от тоски по тем, кто на границе исполняет воинский свой долг, – буквально на его языке пропела я и, обернувшись, театрально приложила ладошку тыльной стороной ко лбу. – Позвольте под покровом ночи обитель вашу… э-э-э… покинуть.

– Ко мне с издёвкой, но обращения хотите вы приятного. В чем логика столь современных нравов? – изящно изогнул он бровь. – Я долго наблюдал за вами. Решимостью душа полна, ума с терпеньем лишь недостает. Печально.

– Не похожи вы на здешнего монаха, – пришло ко вне внезапное озарение.

– Не он я потому что.

– А кто тогда?

– Имеет ли то смысл в текущем положенье дел? Вы собрать покинуть нас, не обучившись тем азам, какие знать вам должно. Беспечность непростительна. Прощайте.

– Подождите! – вскинула я руку, и мужчина замер с каменным выражением лица в ожидании ответа. – Я просто не знаю, где больше сейчас могу пригодиться. Да, Мастер над Духами – это большая ответственность, понимаю это. Но сражаться я тоже должна уметь. Чтобы защитить тех, кто мне дорог. В этих стенах у меня нет оружия кроме меня самой. Но одна только голова и способности мне на поле боя не помогут. Я… я не знаю, что мне делать.

– Порывы ваши благородны, – после небольшой паузы произнес толстокосый, – но исполнение – хромает. Я пригляжу за вами в храме и вынесу свое решенье. Достойны ль будете для обучения иным искусствам – боевым. И под моей опекой.

– И вы будете обучать меня? Если я останусь в храме?

– И ежели доверие мое заслужите. Вполне.

Интерлюдия. Седьмой отряд

– Генерал!

Яростный мужской крик разрезал пространство на «до» и «после». До начала опасной атаки на войско в два раза превышавшее силы отряда под командованием генерала Мэйхуэй и после того, как роковой арбалетный болт измял доспехи главнокомандующего. Густая алая кровь брызнула изо рта, окропив железные одеяния, землю под ногами и выбившие из кички непослушные пряди рыжих волос.