Воин Русского мира

За её спиной хлопнула кухонная дверь. Повариха вынесла на крыльцо два стакана жидкого компота из прошлогодних сушеных абрикосов.

— Как же он поговорит с тобой, если ему по осени ваш Данила язык отрезал вместе с гландами? — хмыкнула она. — На живую резал, сволочь, без анестезии. Вот поймать бы его и яйца оттяпать! Недаром Яночка от него сбежала!

— Яночка здесь? — Вика не удивилась, спросила просто для поддержания разговора.

Она осторожно посматривала на паренька. Тогда они со Стасом увязли в грязи чуть южнее Лисичановки. Пришлось принять ночной бой. Потом хоронить двоих двухсотых. Не ночевали в штабе трое суток, а Терапевт в это время разошелся не на шутку. Переборщил он с этим пареньком, действительно «удалил гланды» — так он это называл. Но Стас не позволил Чулку его избивать и потом отпустил.

Странное дело! Находясь в доме врага, в том самом месте, которое не один раз пыталась взять штурмом — зачем? — она теперь чувствовала себя, как дома. Враждебное гнездо Лихоты вдруг стало ей милей отчего дома и штаба Землекопов в горном училище.

Вика допила компот, вернулась в свою подвальную келью и крепко уснула.

* * *

Пробуждение оказалось тихим и приятным. Немного смущало долгое уединение, но дверь её комнаты теперь не запиралась снаружи. Несколько смущал странный факт — комната находилась в подвальном этаже. Крошечное, всегда, даже в самый солнечный день, пасмурное оконце ютилось под потолком, а переселиться в верхние апартаменты Вике не предлагали, но она могла беспрепятственно бродить по огромному, пахнущему необжитым жильем дому.

Во время следующей прогулки она встретила Яночку, но старая знакомая дичилась, не желая узнавать. Вика смотрелась во все встреченные ею в доме зеркала. Конечно, она пока перемещается, цепляясь за стены, скособоченная и лохматая, потому что не в силах толком помыть голову. Конечно, она бледна, и с лица её не сходит затравленное, кроличье выражение. Но она вполне узнаваема. Разве нет?..

Сомнения её разрешил родич — Витек Середенко. Этот прямо пояснил, что опасаясь наказания, не станет вступать в сношения с ней. Вику развеселила фраза «вступать в сношения», и она опять успокоилась.

Кто-то указал ей на филенчатые, выкрашенные странной салатовой краской двери. Будто бы за ними располагались комнаты хозяйского сынка. Вика подходила и к ним. Зачем-то дергала за ручку. Неужто решилась бы войти в отсутствие хозяина?

Очень не хватало оружия. С АКМ совсем хорошо жить, даже если рана ещё не зажила и голова давно немыта. Мало ли кого встретишь во вражеском гнезде? Осмотрев каждый коридор и те из комнат, посещение которых представлялось ей безопасным, Вика зареклась подниматься выше первого этажа, где находились кухня и некоторые хозяйственные помещения, в том числе прачечная и баня. Странный дом — гибрид казармы и аристократического особняка — не очень-то соответствовал её представлениям о семейном гнезде.

От былой утонченности, обретенной вместе с подарками Стаса Рея — изысканными ароматами, шелковым бельем — не осталось и следа. Доктор обрядил Вику в простецкое трикотажное бельё, мужскую толстовку и спортивные штаны с манжетами. Одежда была ей не по росту — штанины и рукава пришлось закатать.

Вика догадывалась: одежда принадлежит Ярику, и только бельё куплено специально. С трусов и майки даже не срезали ярлыки, не простирнули, только наскоро провели горячим утюгом — и всё. Она хватала себя за подол рубахи, принюхивалась, пытаясь запомнить его запах. Здесь, под крышей странного дома, он показался ей совсем иным, не экзотическим персонажем голливудского фильма, не чужаком, идеально выучившим её родной язык.

Она помнила их первые встречи, до того дня как он нашел её в степи возле сгоревшего БТР. Да, они виделись несколько раз. Она нарочно искала этих встреч. И всякий раз он смотрел на неё с плохо скрываемой, отстраненной жалостью, так посетитель зоопарка наблюдает жизнь обезьянок за прутьями клетки. Нет, он не полюбит её такую, простую солдатку безо всяких изысков. Нет, он не простит ей войны против отца. Ей надо бежать! Но как бежать, если Ярослав поручился за неё? Обмануть его доверие? Невозможно. Остаться тут, рискуя подвергнуться мучительной пытке и, возможно, казни?..

— Ты рискуешь, девочка!

Рана в боку отозвалась этому голосу пульсирующей болью.

— Отвали! — огрызнулась Вика.

— Называй меня — господин Сильвестр!

Он крепко схватил её поперек туловища, ничуть не щадя раны. А она уже успела привыкнуть к тому, что её щадят и жалеют!

Несколько раз во время длинного пути от крыльца дома, через широкий передний двор до сторожки привратника, ей удалось пнуть его. Ответом на каждый пинок становились чувствительные побои. На миг Вике показалось: вот сейчас он откроет дверку рядом с воротами и, проклянув, выкинет в пыль Благоденствия. Но он зачем-то потащил её к лесенке, ведущей на крышу сторожки. Сверху её приняли сильные руки.